|
Если жива ассистентка академика, значит, спасены и все остальные. Уж старший помощник – точно. С наукой выживаемости Даргель знаком куда лучше этой ученой дамы. Он и на льдинах неделю может протянуть без ничего. Так что если добровольно не пожертвовал жизнью во имя спасения своих сограждан, значит, он где-то на борту этого псевдотанкера.
Вдоволь насладившись картинкой, Морской Волк приказал: – А теперь, – он взялся за настройку мощного направленного микрофона, встроенного в перископ, – попытаемся послушать, о чем они там воркуют… Включите запись, – распорядился он на всякий случай. – …просто пришли за консультацией к Николаю Ивановичу, – сквозь многочисленные шумы в рубку полился знакомый голос Крутолобовой. – Сказали, что киты слишком часто стали нападать на подводные лодки, причем выборочно – только на российские. И попросили академика помочь. В рубке наступила мертвая тишина. Все затаили дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово. – И вы хотите сказать, что весь этот спектакль с секретной подводной лодкой, охотой за китом и поиски в его мозгу… – Ваукр!!! – в рубке грохнуло так, что, казалось, полопались барабанные перепонки. – Чтоб ты сдохла! Чтоб тебя коршуны склевали! – заорал Морской Волк, хватаясь за уши. – Чтоб тебя какая рыбина сожрала! – пожелал он чайке, которая, в пылу охоты, совсем рядом с микрофоном попала в направленный луч и бросила боевой клич, который так нехорошо отозвался на слуховом аппарате моряков. – Но вы больше не его ассистент… – едва прошел звон в ушах, Макаров снова стал различать голоса. – Вот поэтому я сейчас схожу в свою каюту, возьму эту вещь и продемонстрирую вам ее в действии. Если вы, Скотт, этого захотите, конечно… – Захочу. Девушка убежала внутрь танкера, а мужчина остался. Видимо, покурить. Морской Волк недоуменно обратился к штурману: – И что это было? – По-моему, – тот подозрительно сморщил лоб, – она что-то говорила о нас, об охоте на кита, о субмарине… – Это и я слышал, – нетерпеливо отмахнулся Макаров, – а дальше-то что? – Чайка, – пожал плечами штурман. – Разговор записывали? – Морской Волк вспомнил свое последнее приказание. – Так точно! – отозвался дежурный радист. – Включить? – Да, – кивнул головой командир. – Стой!!! – заорал он, видя, что офицер готов включить воспроизведение, и палец радиста замер. – Поставь минимальную громкость, – распорядился Морской Волк, – если эта тварь еще раз гавкнет, я помру от разрыва нервов. И снова в рубке зазвучал голос Крутолобовой: – …просто пришли за консультацией к Николаю Ивановичу, сказали, что киты слишком часто стали нападать на подводные лодки, причем выборочно – только на российские. И попросили академика помочь. – И вы хотите сказать, что весь этот спектакль с секретной подводной лодкой, охотой за китом и поиски в его мозгу… Наступало время лебединой песни чайки, и Морской Волк на всякий случай прикрыл уши руками. Крик, однако, получился не громким – офицер прибрал мощность звука, но после птичьего соло из динамиков полился мелодичный механический свист. Очевидно, микрофону тоже не понравилось такое соло и автофон забил речевую настройку. Радист несколько раз прокрутил запись, но в течение секунд пятнадцати ни слова за свистом разобрать больше было невозможно. Запись включалась ровно с того места, откуда стали слышать и офицеры. |
