— Свяжи-ка меня с ним!

Она достала из ниши телефон и набрала номер, который помнила наизусть. Когда в трубке послышались гудки, она протянула ее мне и взяла наушник.

Мужской голос буркнул: «алло!».

— Говорит Капут, — сказал я. — Я хотел бы поговорить с мэтром Баржюсом…

После короткой паузы мужчина холодно ответил, что мэтр Баржюс находится в отъезде.

Тут Сказка отрицательно замахала рукой и мимикой дала мне понять, что со мной говорит сам Баржюс.

— Перестаньте мудить, Баржюс, а то пожалеете…

— Что?

— Я знаю, что это вы, так что хватит притворяться!

— Но…

— Никаких «но»! По вашему поведению я вижу, что в «высших кругах» вам приказали посылать меня к черту, угадал? Так вот, скажите своим «высшим кругам», что мне на них наплевать, понятно? А если будете строить из себя стойкого оловянного солдатика, то однажды утром проснетесь мертвым! Сдается мне, что вам не мешало бы проветрить мозги!

Меня несло, и я уже не мог остановиться… Моя злость выплескивалась наружу короткими хлесткими фразами. Мне осточертели все эти скоты, строившие мне козни из-за моей излишней самостоятельности.

Я крикнул в трубку, что Организация — с большой буквы «О» — меня не пугает, что я, Капут, еще найду в себе силы ее развинтить… Наконец, когда я немного успокоился, Баржюс, заикаясь, ответил, что, несмотря на мои угрозы, ничем не может мне помочь, что является простым звеном в общей цепи и что если меня решили укатать, то ничего уже не поделаешь.

Я понял, что он не лжет. Конечно, он меня боялся, но не перешел бы на мою сторону, даже если бы я приставил к его шее бритву и совал в нос чихательный порошок.

— Ладно, тогда скажите хотя бы, что означает эта повестка.

— Я не знаю…

— А что это, по-вашему, может быть?

— Даже не представляю.

— Арест?

— Вряд ли: иначе вас арестовали бы сразу.

— Так что же?

— Вам хотят сделать предупреждение. Думаю, если вы подчинитесь, этим все и ограничится…

— А если я не явлюсь по этой поганой повестке?

— Тогда готовьтесь к худшему…

— А вам легко представить, чтобы такой человек, как я, сам пошел к легавым — мол, нате, вяжите меня! Это же чистое безумие!

Он забормотал какую-то ерунду. Мне все это надоело, и я повесил трубку, не найдя более подходящей формулы вежливости. Сказка по-прежнему теребила в руках свой подслушник. В ее изящных руках он тоже принимал гармоничные пропорции… У нее был дар украшать все, что находилось с ней рядом.

— Ну, как тебе все это нравится, Сказка?

— Мне страшно, — призналась она. — Чувствуется, что все они ополчились против тебя. Они наверняка знали, что Каломар поехал сюда, и догадываются, что это ты его убил.

— Да, пожалуй…

— Говорю тебе, любимый: надо уезжать.

— Еще не время. Им невыгодно уничтожать меня, не получив моих денег, понимаешь, милая? А эти деньги запрятаны очень неплохо. Они не станут меня убивать, пока их не найдут. А раз я буду жив, то попытаюсь их обставить. Мне только нужно, чтобы они обнаружили себя.

— Это опасно!

— Если бы я не любил опасность, то пошел бы в кружевницы…

Она засмеялась.

— Ты мне нравишься, Капут… Ты самый отчаянный человек, которого я знала!

Мы поцеловались, и все закончилось бы, как обычно, в горизонтальном положении, если бы нашу идиллию не нарушил телефон.