Борис Виан. Убийца
Это была тюрьма, ничем не отличавшаяся от других — маленький барак из саманатемно–желтого цвета с трубой, бесстыдно возвышающейся над крышей из листьев аспарагуса. Происходило все это где‑то в древние времена: полным–полно было камней, раковин аммонита, трилобитов, сталагмитов, сальпингитов — являющихся следствием ледникового периода. Было слышно, как в тюрьме храпят по–явански. Я вошел. На перегородке, вытянувшись, спал мужчина. На нем были синие трусики и шерстяные наколенники. На его левом плече — татуировка: монограмма K. I. — Ой–ой–ой–ой–о! — закричал я ему в ухо. Вы скажете мне, что я мог закричать что‑нибудь другое, но с тем же успехом, так как он спал и все равно не услышал бы. Тем не менее это его разбудило. — Бр! — так он прочистил горло. — Что это за болван открыл дверь? — Это я. Явно это ничего ему не говорило, но и вы тоже не надейтесь узнать большего. — Раз уж вы признаетесь, — определил детина, — значит, вы преступник. — Но ведь вы тоже, — возразил я, — иначе бы не сидели в тюрьме. Было довольно трудно бороться против моей диалектической логики, совершенно дьявольского свойства. В этот момент в довершение к его изумлению красная с белым ворона вошла в слуховое оконце и семь раз обошла вокруг комнаты. Она вышла почти сразу же, и я не перестаю задавать себе вопрос, хоть и прошло уже десять лет, имеет ли ее вторжение какой‑либо смысл. Мужчина, смирившись, посмотрел на меня и покачал головой. — Меня зовут Каин, — сказал он. — Я умею читать, — ответил я. — Это правда — история с глазом?— Как же! — ответил он, — это выдумка Ивана Удуарда. — Удуард и глаз? — спросил я.Он расхохотался. — Ага! Это очень смешно! Я скромно покраснел. — Я думаю, вы хотите спросить меня, почему я уничтожил Авеля? — продолжал Каин. — Боже мой!.. — воскликнул я. — Между нами говоря, газетная версия кажется мне подозрительной. — Все они, журналисты, одинаковы. Врут и притом все заодно. Им рассказывают разные разности, они же ни черта не понимают, да еще и плохо перечитывают то, что сами пишут, а пишут ведь как свиньи. Сюда еще прикладывают руку редакторы и наборщики — так что черт знает что получается. — А на самом деле? Что же у вас там произошло? — Авель? — спросил Каин. — Она была жуткой сукой. — Она? — удивился я. — Именно так. Может быть, это вас ошеломило? Вы что же, собираетесь разыгрывать из себя Поля Клоделя и говорить мне, что ничего не знаете о склонностях мсье Жида после того как сорок лет переписывались с ним? — Это, должно быть, за это Жид получил премию Нобеля? — Именно так! — сказал Каин. — Но я все же расскажу вам. — А охранник не помешает нам? — Да что вы! Он прекрасно знает, что у меня нет ни малейшего желания сбежать отсюда. Что мне делать на воле? Кругом одни сопляки. — Что верно, то верно, — согласился я. — Итак, — начал Каин, устраиваясь поудобнее на своем жестком топчане, — как вы уже знаете, это началось, когда мы с Авелем были в приятельских отношениях. Вы видите, я вообще довольно волосатый… И действительно, тело Каина было покрыто густой черной шерстью, он был мускулист и хорошо сложен, что‑то вроде тяжеловеса или боксера. - …Так вот, я довольно волосат, так что пользовался успехом у девиц. |
