— Тохес, закажи-ка игристого.

И одна из сильфид непременно заинтригуется:

— Какое имя шикарное, верно, иностранное.

А Бражников тут же объяснит:

— Точно. Еврейское. Означает то место, на котором сидят.

И все смеются. И Выговский с ними. А что поделать? Не бить же морду лучшему другу?

Но сегодня обижаться было не с руки, Выговский и вправду заявился по делу.

Но рассказал Бражников до обидного мало:

— Убийцу мне готового привели, Добыгин его задержал, — признался приятель после стаканов за встречу, за дружбу и за баб-с.

— Пристав четвертого участка? Терпеть его не могу.

— Зато на его территории всегда ажур-абажур, преступлений вообще не бывает. И за это ему от меня огромное грандмерси. Иначе здесь бы и ночевал. — Захмелевший Бражников обвел пальцем стол, устланный бумагами, шкафы, заставленные папками, пол, где валялись груды дел. — Тохес, я понимаю, ты адвокат, обязан защитить клиента. Но этот… как его?..

— Шалин, — напомнил Выговский.

— …точно, Шалин — редкостный негодяй. Спокойно так про убийство рассказывал, будто не человека, кабана завалил.

— Убил он ради денег?

Судебный следователь кивнул.

— И сколько взял?

Бражников пожал плечами:

— Мое любопытство так высоко не прыгает. Сознался, да и ладно.

— И куда он их дел?

— Куда-куда? Пропил, куда еще?

&m