— Почему не задержал?

— Уж больно нарочито. Подозреваю, улики подброшены…

— На каком таком основании?

— Помните книгу «Преступление и наказание»? Не дает мне покоя.

— Вот потому я книг и не читаю.

Глава 4,

в которой помощнику присяжного поверенного Выговскому поручают первое самостоятельное дело

По своей воле князь Тарусов за такое безнадежное дело не взялся бы. Его ему сунули по назначению.

— Хотя вы и мэтр, Дмитрий Данилович, — начал за здравие член Совета присяжных поверенных Петербургского судебного округа Спасов, — с начала вашей практики и полугода не прошло. А, как известно, удел начинающих — дела по назначению. У вас же их кот наплакал.

— Одно, — уныло констатировал Тарусов.

— Маловато. Вот еще, дерзайте, — улыбнулся Спасов и, протянув папку с копией дела Шалина, огорошил еще раз: — Суд в эту пятницу.

По дороге домой Дмитрий Данилович материалы пролистал и решил, что на такую ерунду размениваться не станет. В Правительствующем Сенате вот-вот начнется рассмотрение его апелляции по иску богача Фанталова к Восточно-Каспийскому банку. А тут какой-то столяр…

— Антон Семенович, — обратился он по приезде домой к своему помощнику Выговскому. — Давеча говорили, что жаждете испробовать себя, провести процесс самостоятельно…

У Антона Семеновича загорелись глаза.

— Конечно.

Тарусов небрежно протянул ему полученную от Спасова папку:

— Вот, дерзайте.

Выговский тут же принялся изучать дело.

30 сентября 1870 года владелец Серапинской гостиницы господин Малышев вызвал столяра починить шкаф в одном из номеров. Однако Антон Сазонович Шалин, обычно исполнявший подобные работы, был занят срочным заказом, потому вместо себя отправил сына — восемнадцатилетнего Якова. Тот слыл задирой, однако благодаря заступничеству батюшки до поры до времени за свои грешки отделывался внушениями пристава четвертого участка Московской части Добыгина. А зря… Посидел бы в арестантских ротах, может, в такой переплет не угодил бы.

Перед приходом в гостиницу Якова в нее вошел солидный мужчина в дорогом заграничном костюме, предъявил вид на имя уроженца Привисленского края Кшиштофа Войцеховского и потребовал номер люкс. Услужливый портье предложил ему номера на выбор с окнами во двор или на Обуховский проспект. Клиент выбрал тот, что потише, и достал из кармана туго набитый porte-monnaie крокодиловой кожи, чтобы расплатиться. Портье заметил нехороший взгляд, который бросил на porte-monnaie и его владельца проходивший мимо юный столяр.

Примерно через час Яков, закончив ремонт, получил от владельца гостиницы Малышева плату и ушел восвояси. А еще через час портье обратил внимание, что дверь в люкс приоткрыта, постучал, ответа не получил, осмелился заглянуть и увидел на полу труп.

Прибывший через десять минут пристав Добыгин произвел осмотр, обнаружил исчезновение porte-monnaie вместе с содержимым, заподозрил в этом Якова и отправился в мастерскую к Шалиным. Уже через час преступник сознался и был арестован.

Дмитрий Данилович не без ехидства наблюдал, как у помощника вытягивается лицо. Однако, захлопнув папочку, Антон Семенович неожиданно произнес:

— Многообещающе. Позволите уйти пораньше? Хочу навестить этого Шалина…

Заинтригованный Тарусов кивнул.

Одного взгляда на Якова было достаточно, чтобы понять — он не из тех представителей человечества, что изобрели колесо или открыли Америку.