Мистер Лоренс приблизился, совершенно не понимая, в чём дело; но едва взгляд его упал на содержимое сундука, как он отшатнулся и, вскрикнув, закрыл лицо руками. Когда же он медленно убрал руки, то увидел грустные и искренние глаза женщины, стоявшей перед сундуком на коленях.

Несколько минут они смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Затем миссис Деймер отвернулась от Лоренса и принялась снова укладывать бельё в ящик. С лязгом захлопнулась тяжёлая крышка, вновь был повешен замок, ключ от него вернулся за корсаж, а Бланш поднялась на ноги и в том же молчании собралась выйти из комнаты.

Но Лоренс вновь остановил её, только теперь голос его изменился, и с дрожью он хрипло произнёс:

– Бланш! Скажи, это правда?

– Богом клянусь, да! – отвечала она.

– И это единственная причина, по которой мы расстались, единственная причина нашего разрыва?

– Неужели этого мало? Я согрешила, но всё то время я жила словно во сне. Когда же проснулась, то не смогла грешить более и потеряла покой. Да какой там покой! Я знать не знала его с той поры, как встретила тебя. Не расстанься мы тогда, я бы просто умерла и очутилась в аду. Вот, собственно, и вся правда. Хочешь верь, хочешь нет. Между нами, однако, всё кончено. Прошу тебя, дай мне пройти.

– Но этот… этот… ящик, Бланш! – вскричал Герберт Лоренс, на лбу которого, несмотря на холод, выступили капли пота. – Ведь правда же случилось несчастье? Ведь не ты же совершила такое?

Она устремила на него взгляд, в котором смешались ужас и презрение.

– Совершила? Я? О чём ты? – молвила она. – Да, я была безумна. Но не настолько! Как мог ты подумать?..

И вновь на глазах у неё навернулись слёзы, но не потому, что он подумал о ней дурное, а просто оттого, что она представила себе нечто действительно страшное.

– Но зачем ты возишь его  с собою, Бланш? Это же чистое безумие. Сколько ты путешествуешь со своим ужасным сундуком?

– Уже более двух лет, – со страхом прошептала она. – Я пыталась избавиться от него, но тщетно: каждый раз что-нибудь мешало мне и он снова оставался со мной. А теперь – какая разница? Мука и тяжесть первых дней позади.

– И всё же позволь мне избавить тебя от него, – сказал Лоренс. – Как бы ни сложились теперь наши отношения, я не могу допустить, чтобы ты по моей вине подвергалась столь чудовищному риску. Ты и без того настрадалась. О, если б я мог тогда нести это бремя вместо тебя! Но ты даже не сказала мне о своих мучениях. Не в моей власти стереть в твоей душе память о происшедшем, но теперь я хотя бы освобожу тебя от присутствия этого кошмара.

И он собрался было поднять сундук, чтобы унести его, но миссис Деймер подбежала к нему.

– Не трогай! – крикнула она. – Не смей трогать его, он мой!  Он всегда со мной. Дни мои сочтены, и мне поздно думать о счастье. Я ни за что не расстанусь с единственным, что связывает меня с прошлым!

Она упала на чёрный сундук и залилась слезами.

– Бланш! Ты любишь меня, как и прежде! – воскликнул Герберт Лоренс. – Твои слёзы красноречивее всяких слов. Позволь же мне хоть как-то выразить тебе свою благодарность, уверен, я могу ещё сделать тебя счастливой!

Слова не успели замереть у него на устах, а миссис Деймер стремительно встала и посмотрела ему прямо в глаза.

– Выразить благодарность! – презрительно повторила она. – Как же ты собираешься её выразить? Ничто не может стереть в моей памяти стыда и страданий, через которые я прошла, ничто не вернёт мне утраченного спокойствия.