– Лучше будет, если вы узнаете об этом сейчас, – сказала она. – Я сама услышала новость лишь нынешним вечером. Я думала, что наша семья богата, – оказалось, отнюдь нет. Было бы несправедливо, если бы вы стали её членом, не зная правды. Думаю, самое правильное было бы освободить вас от всяких обязательств.

Такая прямота Хенгиста несколько обескуражила. Сам он вполне мог заявить о разрыве, но чтобы девушка предложила ему свободу – это было невообразимо. Жених засомневался. Сначала он решил, будто здесь кроется какая-то хитрость. Затем обиделся: что плохого он сделал, почему она так дурно о нём думает? Мы говорили уже: характер его был переменчив и противоречив. Позабыв о финансовых потерях, он ощутил вдруг прилив щедрости и готовность предложить родителям невесты любую помощь, какая только понадобится.

XII

Словно камень свалился у неё с души: она поспешила к отцу. Тот встретил известие спокойно: сильные чувства – радость, горе – оставили его окончательно.

– Ты спасла нас, – сказал он. – Ты наш ангел. Поди наверх, сообщи это своей бедной матери: она приняла случившееся куда ближе к сердцу, чем мы.

Ангел-дочь поцеловала отца в лоб и пожелала ему оставаться в добром расположении духа.

– Мы все ещё будем счастливы. Нас ждут радостные дни, – сказала она и стала подниматься по ступенькам.

Эхо слов её, казалось, застыло в воздухе. Вечер несчастий остался позади, и естественно было ждать первых лучей забрезжившего рассвета. У них вновь появилась надежда на счастье. Утомительны бессонные ночи, стоило ли удивляться, что миссис Джой задержалась в постели, решив отдохнуть немного и днём? Дочь осторожно, на цыпочках, ступила в комнату, не желая тревожить мать. Уже стемнело, в комнате царил полумрак. Женщина спала крепко, в этом не оставалось сомнения. Однако даже в темноте девушка заметила на столе записку с подписью. Она приблизилась к кровати. Тёмная фигура в своём повседневном платье лежала так неподвижно, что… Дочь бросилась к матери и всё поняла.

Нетрудно догадаться, что привлекло чумазую ораву тем утром в понедельник к ограде ярко-красного кирпичного особняка. В тот день здесь появились коронер, поверенные, полицейские. Особенного расследования и не потребовалось. Обычная в таких случаях склянка с резким запахом служила более чем ясным объяснением случившегося. Наконец из комнаты вышел доктор – и изложил собственную версию происшедшего.

Никаких сомнений дело не вызывало. Разве что содержание записки хозяева скрыли от этих джентльменов, ибо в ней было признание – последний возглас разбитого сердца и сломленного духа.

«В минуту временного помрачения рассудка…» – нередко эта газетная формулировка служит лишь утешением родственникам, сражённым горем. В данном случае, однако, нам придётся отнестись к этим словам с полной серьёзностью. И сам дом – заброшенный, приходящий в упадок – идеальная сцена для нашего повествования. Он весь во власти увядания: достаточное основание, чтобы усомниться, будто намечавшаяся свадьба была здесь сыграна.

1862

Карета призраков[99]

История благородного семейства в правление террора

I

– Господин виконт де Мори!

Январским вечером 1792 года эти слова, произнесённые с порога дальней гостиной в замке де Гру, произвели необычайно сильное впечатление на его обитателей – шестерых знатных благовоспитанных особ.