– Вы всегда были образцовыми пациентами.

– Мы стараемся ими быть, доктор. Так вы говорили о сухом климате.

– Правда? Я, видимо, запамятовал подробности нашего разговора. Однако сухой климат вполне показан.

– И куда именно поехать?

– Видите ли, я лично считаю, что больному должна быть предоставлена известная свобода. Я обычно не настаиваю на очень строгом режиме. Всегда есть возможность выбрать: Ангадэн, Центральная Европа, Египет, Алжир – куда угодно.

– Я слышала, что и Танжер рекомендуют.

– Конечно, климат там очень сухой.

– Ида, ты слышишь? Сэр Уильям считает, что ты должна ехать в Танжер.

– Или в любое другое…

– Нет-нет, сэр Уильям! Мы чувствуем себя спокойно, только когда подчиняемся вашим предписаниям. Вы сказали, Танжер? Ну что же, попробуем Танжер.

– Право же, леди Чарльз, ваше безграничное доверие мне весьма льстит. Не знаю, кто бы ещё с такой готовностью пожертвовал своими желаниями и планами.

– Сэр Уильям, вы опытный врач. Это нам хорошо известно. Ида поедет в Танжер. Я уверена, это принесёт ей пользу.

– Не сомневаюсь.

– Но вы знаете лорда Чарльза. Он подчас берётся судить о болезнях с такой же лёгкостью, как если бы речь шла о решении государственного дела. Я рассчитываю на то, что вы проявите с ним твёрдость.

– Пока лорд Чарльз оказывает мне честь и считается с моими советами, я убеждён, он не поставит меня в ложное положение, отвергнув это предписание.

Доктор поиграл цепочкой от пенсне и сделал рукой протестующий жест.

– Нет, нет, но вам следует быть особенно настойчивым в отношении Танжера.

– Если я пришёл к убеждению, что для нашей молодой пациентки наилучшее место – Танжер, я, разумеется, не намерен его менять.

– Конечно.

– Я поговорю с лордом Чарльзом сейчас же, как только поднимусь наверх.

– Умоляю вас.

– А пока пусть она продолжает назначенный курс лечения. Я уверен, что жаркий воздух Африки через несколько месяцев полностью восстановит её энергию и здоровье.

С этими словами он отвесил учтивый, несколько старомодный поклон, который играл немаловажную роль в его усилиях сколачивать десятитысячный годовой доход, и мягкой походкой человека, привыкшего проводить бóльшую часть времени у постели больных, пошёл за лакеем наверх.

Как только над дверью задёрнулись красные бархатные портьеры, леди Ида обвила руками шею матери и нежно прильнула головой к её груди:

– Ах, мамочка, ты настоящий дипломат!

Но выражение лица леди Чарльз напоминало выражение лица генерала, только что завидевшего первый дымок пушечной пальбы, а не человека, одержавшего победу.

– Всё образуется, дорогая, – сказала она, с нежностью глядя на пышные жёлтые пряди волос и маленькое ушко дочери. – Впереди ещё много хлопот, но я думаю, что уже можно рискнуть заказать trousseau.

– Ты у меня такая бесстрашная!

– Свадьба, конечно, будет тихой и скромной. Артур должен сейчас же получить разрешение на брак. Вообще-то, я не одобряю поспешных браков, но, когда джентльмен отправляется на выполнение дипломатической миссии, это объяснимо. Мы можем пригласить леди Хильду Иджкоум и Треверсов, а также супругов Гревилл. Я убеждена, что премьер-министр не откажется быть шафером.

– А папа?

– Ну конечно, он тоже будет, если почувствует себя лучше. Дождёмся, когда уедет сэр Уильям. А пока я напишу записку лорду Артуру.

Через полчаса, когда стол был уже усеян письмами, написанными мелким смелым почерком леди Чарльз, хлопнула входная дверь и с улицы донёсся скрип колёс отъезжающего экипажа доктора.