– А как же, все как полагается, товарищ майор! Мы, как только узнали, что этого, так сказать, больного подозревают в двойном убийстве, сразу же приняли меры.

– Молодцы, что приняли, – перебил Зверев. – Я все понял. С его лечащим врачом я не встретился, поэтому скажи-ка, приятель, как его состояние?

– Пуля прошла по касательной, но, пока он сюда добирался, потерял много крови. Врач сказал, что жить будет.

Зверев кивнул и вошел в палату.

Металлическая кровать с панцирной сеткой, две деревянные табуретки и ходики на стене. Самошин, увидев посетителя, встрепенулся и рефлекторно натянул на себя одеяло. Зверев зацепил ногой ближайший стул, притянул его к себе и сел напротив окна.

– Ну здравствуй, Куцый! Знаешь, кто я такой?

– Мент позорный, вот кто ты! – процедил сквозь зубы Самошин. – А вот фамилии и звания твоего я не знаю!

– Плохо, что не знаешь.

– Это почему же?

– А потому, что если бы знал, то не стал бы тут такую пургу гнать! А уж про поганого мента я вообще молчу!

– Ой ли! И кто же ты такой?

– Майор Зверев.

Судя по тому, что Самошин еще сильнее натянул на себя одеяло, фамилия Павла Васильевича была ему знакома.

– И что же ты от меня хочешь, майор Зверев? – спросил Куцый, при этом бравады в его голосе заметно поубавилось.

– Самую малость. Хочу, чтобы ты мне сказал, куда подевался твой приятель Черемша!

Желваки Самошина задвигались, он повел плечами, словно его стал бить озноб.

– Чего это он мой приятель? Никакой он мне не приятель…

– Тогда будем называть его твоим подельником! И не криви рожу, мне все известно.

– Что?

– Про то, как вы с Черемшой и еще с одним твоим дружком Мотей похитили и пытали двух мальчишек, а потом зарезали их. Так же знаем, что вскоре после этих убийств вы точно так же расправились с гробовщиком Синицыным. Скажу сразу, наследили вы при этом изрядно, так что доказать убийства не составит большого труда. А когда докажем, ждет тебя, мой друг ситный, вышка, как пить дать!

– За что это вышка? Я никого не убивал!

– Ну, это ты прокурору будешь доказывать! А когда я ему все улики, которые у нас на тебя имеются, представлю, мы с ним посмеемся, а вот тебе, гнида, думаю, будет не до смеха!

– Ой ли! Посмеется он! Не бери на понт, начальник! Я тебе не фраер задрипанный, меня на мякине не проведешь! Нет у тебя на меня никаких улик, а то уже бы предъявил…

Зверев подался вперед, ткнул Куцего в бок, именно по тому самому месту, куда, как он знал, угодила пуля. Раненый вытаращил глаза и собрался заорать, но Зверев заткнул одной рукой ему рот, а второй вцепился в кадык. Лицо Куцего в момент стало сизым, глаза полезли из орбит, он задергался и затрясся, но Зверев не меньше минуты не ослаблял хватки.

Когда Куцый совсем уже стал хрипеть, Зверев ослабил хват и процедил сквозь зубы:

– Ну что? Тебе еще нужны улики, о которых ты говорил?

Куцый замотал головой. Зверев ослабил хватку и отступил.

– Черемша их убил! Не я! – прохрипел Самошин. – Мы просто порасспросить их решили, узнать про деньги, а этот московский их и пописал всех троих!

– А Мотю кто грохнул?

– Щенок этот… Хруст, кто же еще! Шустрый оказался, подлюка. Мотя как-то выследил его, решил в героя поиграть и пошел к монастырю. Один пошел, сучонок! Наверно, решил нас развести и все денежки прибрать.

– Откуда у этого парня пистолет?

– Думаю, купил! Сейчас у народа много чего по нычкам припрятано.