В Отделе поведенческого анализа меня заприметили еще во время про­хождения курса переговоров с захватчиками заложников и еще до отъезда обратно в Милуоки официально предложили перевестись к ним на службу. Несмотря на название отдела, основной обязанностью работавших в нем де­вяти агентов было преподавание. В числе учебных курсов были «Приклад­ная криминалистика», «Переговоры с захватчиками заложников», «Практиче­ские проблемы полиции», «Управление стрессовыми ситуациями в полиции» и «Половые преступления». Последний мой замечательный коллега Рой Хэй- зелвуд впоследствии переименовал в «Межличностное насилие».

    Хотя уже в то время в академии формировалась модель обучения, ос­нованная на трех «столпах»: преподавании, консультациях и исследователь­ской работе, - лучшие специалисты вроде Тетена консультировали нефор­мально и вне рамок какой-либо учебной программы. Основное внимание на этих занятиях уделялось важнейшему для большинства следователей во­просу - мотиву. Зачем преступники идут на то, что они совершают, какими способами это делают и как понимание этого может помогать в их поимке? Главной методической проблемой был в целом теоретический характер учебного материала, поскольку агенты со стажем, проходившие обучение в Академии ФБР, обладали, очевидно, большим практическим опытом, чем преподаватели.

    Это особенно сильно сказывалось на самом молодом из преподавате­лей, то есть на мне. Вот передо мной сидит учебная группа, состоящая из опытных детективов и офицеров, подавляющее большинство которых зна­чительно старше меня по возрасту, и я, по идее, должен учить их психологии преступника, о которой у них уже сложилось представление из непосредственного опыта работы. Свой практический опыт я получил в основном в ходе совместной работы с видавшими виды профессионалами из Детройта и Милуоки, и мне казалось нахальством рассказывать таким же, как и они, людям о том, как им следует работать.

    Постепенно многие из нас стали осознавать, что то, что вполне подходит психологам и психиатрам, не слишком востребовано работниками право­охранительных органов.

    Тем не менее ко мне стали обращаться с такими же просьбами, как и к Тетену. На занятиях, в перерывах или даже в свободное вечернее время офицеры и детективы просили подсказать что-то или проконсультировать по рабочим вопросам. Если мы разбирали учебный кейс, напоминающий дело, которое расследовал кто-то из них, человек решал, что ко мне можно обра­титься за помощью. В их глазах я был непререкаемым авторитетом из цен­трального аппарата Федерального бюро расследований. Но так ли это было на самом деле? Я стал задумываться о том, что не помешало бы накопить полезную информацию и практические примеры. Это придало бы мне уве­ренности в том, что я действительно знаю, о чем говорю.

     Осваиваться в новой для меня культуре учебного заведения и в препо­давании мне помогал Роберт Ресслер. Он был примерно на восемь лет стар­ше и перешел на преподавательскую работу относительно недавно. Он счи­тал, что его задача заключается в том, чтобы, используя заложенные Тете- ном и Муллани основы, развивать практику поведенческого анализа, кото­рая будет лучше соответствовать нуждам управлений полиции и органов следствия. Самым эффективным способом передачи опыта новому препо­давателю считалась выездная учеба. По просьбам местных полицейских управлений или других правоохранительных органов к ним приезжали препо­даватели из Куантико, чтобы провести недельный курс занятий по отдельной теме учебного плана академии. На следующей неделе они проводили такие же занятия в каком-то другом месте, после чего возвращались домой с пол­ными чемоданами грязного белья и воспоминаниями об одинаковых гости­ничных номерах.