— Ее мать тоже умерла при родах, — съязвил я.

— Да, именно так, — согласился господин карлик. — Обезьяны ведь как люди: им тоже нужна материнская ласка. Другие обезьяны не желали заботиться об Изабель. А она была такой хилой и крошечной. Но такой миленькой, такой хорошенькой… Я взял ее себе и вырастил, дал ей имя, научил всему, что знаю сам; а Изабель взамен сделала меня счастливым.

Повернувшись, он долго смотрел на нее. Изабель опять укрылась своей норковой пелериной и спала, посапывая.

— Я, наверное, вас утомил, — подкупающе заботливо проговорил карлик. — Теперь вы тоже засыпаете.

— Не-ет, ну что вы, — не согласился я. — Ни в коей мере! Мне так интересно вас слушать!

В нашем купе стало очень жарко. За окном в темноте мелькали деревья. Наверное, я заснул.

А когда проснулся, наш поезд уже подъезжал к пункту назначения — моему родному городу. Карлика с Изабель не было. У меня защемило сердце — ведь мы даже не попрощались. Вдруг на корзинке с инжиром я заметил конверт. На нем красивым почерком было выведено мое имя.

Я раскрыл его. Внутри лежало письмо, написанное на тончайшей ломкой бумаге кремового цвета. Я начал его читать:

Дорогой наш друг и попутчик!

Мы с Изабель очень рады, что встретили вас… Когда Изабель проснулась, ее словно подменили: ваша молодость, ваше воодушевление, ваша жизненная сила и отвага изменили ее до неузнаваемости. Теперь она не хочет ни к врачу из вашего города, ни к другим врачам. Она хочет провести свои последние дни у нас дома — спокойно и счастливо. Нам очень повезло, что мы познакомились с таким человеком, как вы.

Надеюсь, вы примете от нас на память скромный подарок. Может быть, вы продадите его и благодаря нам отправитесь путешествовать. Хорошая мысль? Что скажете?

Внизу стояла эффектная и замысловатая подпись. Она свидетельствовала о яркой личности и совершенно не читалась. Еще в конверте лежала булавка для галстука, украшенная бриллиантом величиной с ноготь большого пальца. Я вытащил ее и стал рассматривать. Мне уже виделись Индия, Непал, Шри-Ланка и Бирма. Больше во время той поездки ничего примечательного не произошло.

Тайный смысл непонятых слов

В то время я работал на бумажной фабрике. Другие рабочие не жаловали меня за то, что я видал Сингапур и многие другие страны, все время одевался в черное и обедал не столовской стряпней из бачков, а бутербродами — тонкие кусочки хлеба с приготовленной мамочкой пресной телячьей нарезкой. Мне было скучно и одиноко. Так хотелось поиздеваться над кем-нибудь, порассказывать кому-нибудь небылиц, подождать, пока до человека дойдет смысл моих россказней, и от души повеселиться, глядя, как он бесится от злобы.

Но благодаря какому-то почти звериному чутью все держались от меня подальше, не шли на сближение, а только хихикали над некоторыми изречениями, которые я время от времени выдавал. Я же не имел никакого желания становиться таким, как они, и вообще переживал весьма нелегкий период, как уже рассказывал раньше, поэтому бродил среди девочек в красных фабричных шапках как одинокий голодный волк.

Мне казалось, что я всеми покинут, и именно поэтому я начал писать словарь «Истинных значений некоторых непонятых слов». Если бы мне, кому вообще-то обычно удавалось принимать любые обличья и проникать в святая святых самых тайных организаций, не пришлось из-за ослиного упрямства рабочих бумажной фабрики составлять свой словарь, то я бы никогда не пережил ту ночь, о событиях которой сейчас расскажу.