– По каким?

– Театры… подруги… подопечные… Она бывала там с удовольствием, но…

Он надолго умолк.

В ожидании продолжения Брэнсон оглянулся на Николла, но ничего не добился от младшего коллеги.

– Но – что?.. – настойчиво переспросил он.

– У нее были свои дела. Бридж, гольф, благотворительность…

– Уточните.

– Ну… она сотрудничала со многими организациями. Особенно с Национальным комитетом защиты детей от жестокого обращения. И с прочими фондами. Финансировала местное общество помощи избиваемым женам. Очень добрая, щедрая женщина… – Брайан Бишоп закрыл лицо ладонями. – Черт побери… О боже… Что произошло? Пожалуйста, расскажите!

– У вас есть дети, сэр? – неожиданно спросил Ник Николл.

– Общих нет. У меня двое от первого брака. Сыну Максу пятнадцать, дочке Карли тринадцать… Макс сейчас с приятелем на юге Франции, а Карли у кузенов в Канаде.

– Кого следует оповестить о случившемся? – продолжал Николл.

Бишоп недоуменно тряхнул головой.

– Мы пришлем офицера из отдела семейных проблем, и она вам поможет уладить дела. Боюсь, вы сможете вернуться домой только через несколько дней. Вам есть где остановиться?

– У меня квартира в Лондоне.

– Нам еще надо будет с вами поговорить. Лучше в ближайшие дни не уезжайте из Брайтона. Может, устроитесь у друзей или в гостинице…

– А вещи, одежда? Мне много чего нужно… туалетные принадлежности…

– Сообщите сотруднику отдела семейных проблем, и получите необходимое.

– Пожалуйста, расскажите, что произошло?

– Мистер Бишоп, вы давно женаты?

– Пять лет… В апреле была годовщина.

– Можете назвать удачным свой брак?

Бишоп распрямился:

– Вы меня допрашиваете?

– Сэр, мы вас не допрашиваем. Просто задаем общие вопросы. Стараемся составить более полное представление о вашей семейной жизни. Это часто приносит следствию реальную пользу, стандартная процедура, сэр.

– По‑моему, я вам уже все сказал. Хочу увидеть… свою девочку. Увидеть Кэти. Прошу вас…

Дверь открылась, и Бишоп увидел подходившего к нему плохо выбритого симпатичного доброжелательного мужчину ростом около пяти футов десяти дюймов, с внимательным и проницательным взглядом голубых глаз, светлыми короткими волосами, загорелыми и обветренными руками с аккуратно подстриженными ногтями, одетого в мятый синий костюм и белую рубашку с галстуком в синюю и белую полосу.

– Суперинтендент Грейс, – представился он. – Старший следователь по делу. Сочувствую вам всей душой, мистер Бишоп.

Бишоп крепко пожал ему руку костлявыми длинными пальцами, на одном из которых было кольцо с гербовой печаткой.

– Пожалуйста, расскажите, что случилось.

Рой Грейс взглянул на Брэнсона, на Николла. Он какое‑то время следил за беседой из комнаты наблюдения, но не собирался этого выдавать.

– Вы нынче утром играли в гольф, сэр?

Глаза Бишопа на миг сверкнули.

– Да… Играл.

– А когда играли в прошлый раз, разрешите спросить?

Вопрос его озадачил. Грейс отметил, как взгляд Бишопа метнулся вправо‑влево, потом решительно остановился на нем.

– В прошлое воскресенье.

Грейс мог точно сказать, врет допрашиваемый или говорит правду, прибегая к искусному эффективному способу наблюдения за глазами. Он обучился ему, интересуясь нейролингвистическим программированием. Мозг человека состоит из двух полушарий. В одном сохраняется истинная память, другое – творческое, сочинительское – питает воображение… и производит ложь.