— «Тиль Уленшпигель».

— С этим парнем я не служил.

— Так книга называется. И далеко это бистро?

— Подниметесь по улице Лепик до улицы Толозе, повернете направо, увидите вывеску. Там невозможно ошибиться.

Проложенная по приказу Наполеона I, улица Лепик была названа в честь одного из генералов Империи. Она была шире, чем окружавшие ее извилистые переулки, и буквально содрогалась от гула фиакров и колясок, которые устало тянули на Монмартрский холм впряженные в них лошади. Миновав улицу Аббатис, Виктор прошел мимо новеньких высоких строений, подавлявших своей непорочной белизной двухэтажные лачуги, ветряные мельницы, жалкие кабачки с деревянными окнами. Венчая этот странный квартал, вдали вырисовывалась стройка. Это собор Сакре-Кёр, и возводить его начали еще четырнадцать лет назад.

«Бибулус», путь к которому указывала табличка с надписью «К поддатой собаке», оказался маленьким продымленным бистро с низким потолком, где вместо столов стояли бочки. Трактирщик, толстяк с кирпичного цвета лицом, ополаскивал стаканы за стойкой, что-то бурча себе под нос.

— Я друг Ломье, — сказал Виктор, — я…

— Внутрь и направо! — буркнул тот, не удостоив его взглядом.

Виктор прошел узкий, чем-то провонявший коридор, в конце которого обнаружилась дверь со стеклянным верхом. Прилипнув к тусклому, давно не мытому стеклу, он увидел длинную узкую комнату, заставленную мольбертами. Молодые люди, не меньше дюжины, прилежно рисовали. Совершенно голый мужчина, встав на козлы, позировал. Таша с веселым вниманием рассматривала натурщика. Какой-то волосатый и бородатый верзила подошел и, обняв за талию, стал шептать ей на ушко, а она беззаботно смеялась.

Плечи Виктора опустились. Да она просто распутная девка! Одна из тех, что спят с каждым встречным. В эту минуту он желал ее так сильно, что ему нестерпимо было видеть, как к ней подходили какие-то мужчины, что-то говорили, улыбаясь, и она улыбалась им в ответ. Виктор с удовольствием представил себе, какую трепку он мог бы задать тому верзиле, что посматривал на нее с видом собственника.

Выбежав из бистро, он пришел в себя, только оказавшись на тротуаре. «Да пошла она к дьяволу!» Кровь бросилась ему в голову, он шел очень быстро, почти бежал, дыхание вырывалось с тяжелым хрипом. В глубине души он понимал, что она над ним смеялась. Но вот незадача — он ее хотел. «В восемь вечера, в Кафе искусств…»

Сам того не желая, он вышел на улицу Клозель, и ноги сами принесли его в лавку торговца красками. Тот мирно беседовал с парочкой мазил.

— Я покупаю у вас Ломье! — сказал Виктор. — Вот двадцать франков.

— Но он того не стоит. Я не хочу вас обманывать.

— Стоит. Берите!

— Вы уверены, что не предпочтете Ван Гога?

— Так вы мне упакуете ее?

Торговец пожал плечами и взял старую газету.

— До скорого, папаша Танги, увидимся! — уходя, попрощались молодые люди.

Виктор взял у торговца картину и тоже направился к выходу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вторник 28 июня, вечер

Когда Виктор пришел на выставку, день уже подходил к концу. Пушечный выстрел, донесшийся со второй платформы башни, заставил всех поднять головы, так что он чуть не столкнулся нос к носу с лоточницей, торговавшей пирожками, сардельками и свежезажаренной селедкой. Взглянул на часы: 17.45 — надо убить еще два часа.