«Святого» нисколько не обеспокоил проявленный к нему повышенный интерес. Он даже был готов к этому. А когда он вошел в небольшое служебное помещение, куда его привел молодой человек, сразу же удалившийся, тихо закрыв за собой двери, то Симон уже знал, что приезд в страну начался именно так, как он того желал.

Симон внимательным взглядом окинул круглое ангелоподобное лицо мужчины, сидевшего за столом и разворачивавшего обертку жевательной резинки, и его темно-голубые глаза радостно заблестели.

— Да ведь это же Клод Юстас Тил собственной персоной! — восторженно воскликнул он. — Моя личная гончая, то есть, я хотел сказать: мой преследователь. Не задумывался ли ты, мой друг, над тем, что сделаешь, если когда-нибудь настигнешь меня?

— Здравствуй, «Святой», — сухо приветствовал его инспектор Тил. — Что привело тебя в наши края?

— Разве вы ничего не слышали? Я две недели буду выступать в «Палладиуме».

Инспектор Тил старался придать своему взгляду выражение оскорбленного достоинства. Даже пятилетний период войны, во время которой он организовал слежку за агентами люфтваффе, сейчас казался ему почти незначительным нарушением спокойствия в сравнении и тем временем, когда он имел дело со «Святым».

К сожалению, блаженный период отдыха окончился вчера. А сейчас «Святой» стоял перед ним, точно такой, каким являлся в ночных кошмарах: как всегда молодой, высокий, стройный, мускулистый, с вызывающим взглядом, снисходительной улыбкой, с загорелым лицом авантюриста, полный нахального обаяния. Казалось, что годы, минувшие со времени их последней встречи, пронеслись мимо, как стая испуганных птиц.

— Я спрашиваю не из любопытства, — с нажимом сказал Тил, — чем быстрее мы закончим формальности, тем быстрее ты отправишься дальше. Когда в стране появляется человек твоего сорта, наша обязанность поинтересоваться у него, с какой целью он прибыл.

— Все в порядке, Клод. Честно говоря, я вернулся из-за тебя.

— Причем здесь я?

— До меня дошли сведения, что ты собираешься на пенсию.

Тил изо всех сил сжал зубами жевательную резинку. Как можно более безразлично он спросил:

— Каким чудом ты об этом узнал?

— Недавно «Тайм» опубликовал статью о Скотланд-Ярде. Среди имен самых выдающихся работников было и твое, как одного из самых старых сотрудников, и сообщалось, что вскоре ты уходишь на пенсию. Это правда?

— Да.

— О тебе очень хорошо написали. Перечислили все громкие дела. Но по каким-то лишь им известным причинам не упомянули одного, а именно — что тебе никогда не удавалось меня поймать. Вероятно, это ты предоставил им информацию. — Симон смотрел на инспектора с нежным одобрением. — Для твоего возраста, Клод, ты выглядишь прекрасно. Я узнал бы тебя всегда и везде. Вот только, может, волосы немного поредели, щеки округлились… А живот…

— Я очень прошу, — сурово прервал его Тил, — оставить мой живот в покое.

— Хорошо, — охотно согласился «Святой». — По крайней мере, таким образом мы сэкономим пространство. И все же, насколько более выпуклым может стать нечто уже выпуклое?

Словно человек, сражающийся с приступом морской болезни, инспектор Тил почувствовал, как в нем снова поднимается горечь давних дней, горечь унижения, которому он подвергался, стараясь посадить этого нахального Робин Гуда за решетку, где, по закону, и было его место.