|
«Конспиративная, что ли?» – схохмил Турецкий, когда Семен Макарович привез его сюда и вручил ключи от входной двери. «Да какая у нас может быть конспирация! – отмахнулся Маркашин. – Вот гости вроде тебя наезжают…» «Ну да, – подхватил „важняк“, – а „Астория“ им не по карману!» – «А я о чем?» Вот так и поговорили. Семен Макарович обещал вечерком, попозже, заглянуть на огонек. Если, конечно, гость не станет возражать. Эта классическая петербургская вежливость восхищала. Нет, гость будет рад видеть хозяина… Раскланялись и расстались.
Вообще– то поесть надо бы. То, чем перекусил в буфете прокуратуры, едва улеглось на несытый вчерашний ужин с соответствующей поддачей и утренний чай в поезде. Но Турецкий решил, что Маркашин в первый же день и сам что нибудь организует. Раз уж ты такой вежливый, так будь им до конца. Дело об убийстве он успел просмотреть еще днем, но, покидая прокуратуру, решил захватить копии и еще раз внимательно проработать. Маркашин не возражал. А Щербина – что ему, раз начальство сказало! Но в последнюю минуту Турецкий почему то передумал. Решил: детали можно и завтра уточнить. А все же зря не взял – мог бы и посмотреть, делать то все равно нечего… После третьего или четвертого набора наконец пробился в Москву. – Грязнов! Ты меня хорошо слышишь? Давай другу наводку! – На что? – раздельно повторил Вячеслав Иванович. – Ты разве уже приехал? – Славка, я помню, читал в молодости, кажется у Паустовского, про одного русского генерала, который прискакал на белом коне к киргизам и, взмахнув нагайкой, прокричал: «Здорово, саксаулы!» Это он хотел продемонстрировать знание местных обычаев. А дальше был такой текст: «Киргизы испугались…» Вот примерно такая же история приключилась и со мной. По моему, местная публика никак не может отойти от испуга. Ты меня слышишь? Грязнов хохотал. – Навел, значит, шороху? – Они почему то считают, что я – тайный генерал, гоголевский ревизор и тому подобное. Вспоминай, кто у них тут охранное агентство открывал, кто во что легализовался, помнишь, о чем речь? – Ну! – И давай мне фамилии, к кому я могу припасть, аки грешник скорбящий. – Чего это ты странные какие слова говоришь? – А у меня из окна Спас на крови виден, воздействует. – Понятно. Записывай, а то забудешь. Гоголев Виктор Петрович, зам начальника угро. Пусть даст тебе все про Ефима Юльевича. Витя знает, о ком речь. В остальном тебя просветит он же, по мере надобности. Без его разрешения и предварительно выслушанных наставлений всякие контакты запрещаю, это понятно? А то я тебя знаю! – Клянусь, ни шагу без спроса! – Не ври. Я Вите сам перезвоню. Саня, учти, это все очень серьезно. Я редко предупреждаю, ты меня знаешь. – Я же поклялся. На крови! – Ладно болтать. Что нибудь уже нарыл? – Самую малость. Но не без перспективы. Вот жду теперь самого. Понял, о ком речь? – Устроился то как? Куда при случае звонить? – Пока давай в приемную, а там решим. Устроился неплохо, главное – бесплатно. Спроси, как доехал? Отвечаю: хорошо. Беседовал о душе. Вообще это твой вариант. Когда позвонишь своему Вите? – А прямо сейчас. Запиши его телефон и ты… В дверь позвонили. Раз, другой. Турецкий поспешно записал телефонный номер Гоголева, крикнул Грязнову: «Все, привет! Уже пришли!» – бросил трубку и пошел в прихожую. – Чего так громко кричишь? – сказал Маркашин, входя. – На лестнице слышно. – Спасибо, что предупредил. Буду теперь только шепотом. – Да нет, – засмеялся Семен Макарович, – просто двери закрывай. |
