Фридрих Незнанский. Убийство на НеглиннойМарш Турецкого – 29
Пролог САНКТ ПЕТЕРБУРГ, КОНЕЦ АВГУСТА 1997 ГОДА
Шел десятый час вечера, когда в кабинете вице губернатора Василия Ильича Михайлова раздался тягучий сигнал телефона правительственной связи, в просторечии именуемого «вертушкой». Хозяин кабинета, круглолицый и широкоплечий шатен сорока с небольшим лет, не глядя, привычным жестом снял трубку. Голос говорившего был знаком: – Привет тебе. Как самочувствие? – Вашими молитвами, Михаил Гаврилыч. Что так поздно? – Решение принято, Василий Ильич. Даю добро. – Та ак… – протянул Михайлов и, машинально взяв трубку другой рукой, облокотился на стол, навалившись грудью. Помолчал. – Я надеюсь, вам уже доложили о… дебатах по поводу акционирования «Озона»? Я пока держу оборону, но против совершенно бешеного напора и ваших и наших могу не устоять. В прямом смысле. – Да брось, Василий Ильич! – раскатисто, но не очень искренно рассмеялся звонивший. – Можно подумать, что мы не вместе с тобой затевали всю эту кампанию! А то я тебя плохо знаю! Да, конечно, – посерьезнел он, – я понимаю, что приватизация такого гиганта, как наш «Озон», чревата… некоторыми, скажем так, последствиями. Но ты не забывай: сейчас это твои живые деньги. Это твои главные акции на следующих выборах, понимаешь? Я хочу, чтоб именно это ты знал. – Сие нам ведомо… Не корысти ради, а токмо пользы общественной для… – И еще. Я хочу, чтоб ты правильно меня понял. Нам придется несколько сместить, так сказать, намеченные ориентиры, Василий Ильич. Поверь, не моя это инициатива, но у нас, в Москве… словом, мы тут, как принято говорить, посовещались… Короче, основной груз ответственности возьмет на себя банк «Универсал». Потапова ты знаешь. Если нет, познакомлю, толковый мужик. Речь, конечно, как ты понимаешь, идет о контрольном пакете. Ясна картина? – А что будем делать с его конкурентами? Они не успокоятся. – Бог не выдаст, как говорится… Да и ты не новичок. Знаешь такую байку? Доступ к телу ограничен. – К чьему телу то? – вздохнул Михайлов. – Ну ну, – покровительственно заметил звонивший. – У Потапова, кстати, есть еще несколько деловых предложений. Он либо сам подъедет, либо я тебя на парочку деньков сюда вытащу. Есть о чем поговорить по душам. Ну а как там твоя большая половина? Он имел в виду супругу Василия Ильича, женщину могучую и не знающую сомнений. В отличие от мужа. – На этом фронте без перемен, – отшутился Михайлов. – Ну, я рад за тебя. Значит, договорились. Решение кабинета ты получишь в течение двух дней. С Богом! Положив трубку, Михайлов тяжело задумался. И было над чем. Недели полторы назад в Коммерческом клубе, куда Михайлова специально пригласили на обед новые питерские бизнесмены, как бы сам по себе затеялся острый разговор о явной экспансии московских банков и о той двусмысленной политике, которая проводится под крылом кабинета министров России. А кому же, как не Михайлову, являющемуся председателем Комитета по управлению городским имуществом, было не знать об этом. Крупнейшие предприятия последовательно и целеустремленно доводились до банкротства, а затем за вполне символические миллиарды «деревянных» становились чужой собственностью. И эта волна катилась по всей стране: на Дальнем Востоке, в Кузбассе, в срединной России, и здесь, в бывшей северной столице. И за каждой такой акцией стояли вполне конкретные банки, финансовые группы и лица. Жестокий передел напрочь сметал конкурентов, обострял борьбу уже в высших эшелонах власти. Как понял Михайлов, именно желание оградить себя от вторжения неразборчивой в средствах достижения целей Москвы и заставило каким то образом сплотиться петербургским деловым людям, судьба большинства из которых была уже предрешена. |
