Фридрих Незнанский. Ошибка президентаМарш Турецкого – 11
Пролог
Поезд пришел рано. Леха собрался было взять такси, но потом передумал. Трамваи, слава Богу, уже ходили, а ему было приятно после долгой отлучки возвращаться в родной город постепенно и не спеша. Полупустой вагон покачивался на поворотах, и мало спавший ночью Леха задремал. – «Площадь Борьбы», «МИИТ» следующая! – неожиданно громко выкрикнула кондукторша. Леха открыл глаза и обомлел перед ним сидел здоровенный, толстомордый негр! – Миру мир! – сказал негр и захохотал. «Фестиваль! – догадался Леха. – А язык-то красный, как cnexfnmу людей», – с удивлением отметил он про себя и невпопад ответил недавно выученной фразой: – Хинди-руси пхай-пхай! Без всякого удовольствия Леха подумал, что и сам он в этом шикарном костюме и с новым кожаным портфелем похож на фестивального делегата. Настроение испортилось. В утренней тишине в трамвайный перезвон все время врывались идиотские новые песни. С одного конца слышалось: Молодость всего земного шара Мы зовем сегодня за собой. Мир, мир, мир, мир! – Вот девиз наш боевой. А на другом отзывалось: Дети разных народов, Мы мечтою о мире живем, В эти грозные годы Мы за счастье бороться идем… Все стало на свои места, только когда на кругу Леха спрыгнул с подножки пятидесятого трамвая. Выпуклые окна (делали такие до революции) десятого корпуса пускали солнечные зайчики. Дома. Стало безудержно весело. Он сорвал с клумбы яркий красный цветок и воткнул его в петлицу пиджака. – Извини, – сказал он взиравшему сверху строгому памятнику Вильямсу и зашагал к пруду. Впрочем, размышления довольно быстро согнали с его лица беспечную улыбку. Пройдя лодочную станцию, Леха тормознул и внимательно смерил взглядом высокий дощатый забор, потом решительно толкнул незапертую калитку. Здоровенный пес Волчара, получивший такую кличку за отвращение к пустому лаю, бросился было на него с рыком, но, узнав, радостно завилял хвостом; чувство собственного достоинства помешало псу выразить свои чувства более открыто. В колено Лехе ткнулся козленок и приветственно заблеял. Он потрепал его безрогую головку и опять огляделся. Все по-прежнему: слева козий хлев, дальше огромный сарай с сеновалом, поленница, справа – аккуратный огородик на пару соток, под яблонями стол с двумя скамейками, а за ним на самом берегу пруда довольно большой, но обветшавший дом. На открытом окошке стояла «Ригонда», из нее несся бодрый, размеренный голос Левитана: «Подходит к концу всемирный форум молодежи. Гостеприимные и хлебосольные жители нашей столицы рады приветствовать юношей и девушек из ста тридцати одной страны планеты. К нам приехали студенты и крестьяне, докеры и шахтеры, рыбаки и учителя. Независимо от обычаев и цвета кожи всех нас объединяет…» Хозяин спиной к калитке плескался у рукомойника. Леха неслышно подошел ближе, присел за столик, закурил и только после этого вполголоса позвал: – Попердяка! Тот вздрогнул и обернулся. – Алай? – Растерянность на его лице быстро сменилась наигранным весельем. – Леха, друг, сколько лет, сколько зим!.. «Делегаты Ассамблеи Всемирной федерации демократической молодежи вскоре соберутся в столице социалистической Украины. «Молодежь, объединяйся! Вперед за прочный мир!» – начертано на знамени этой организации…» – продолжал басить Левитан. – Славик, выруби эту лабуду! – Я погоду хотел дождаться, – каким-то извиняющимся тоном пробормотал Славка, но послушно захромал к окошку и выключил радио. |
