– Без денег не выйдешь.

– Да-а? И много тебе надо? Тыщ сто хватит?

– Сто тысяч? – ухмыльнулся мальчишка. – Это так, на житье. А чтобы в люди выйти – я прикидывал – миллиона полтора для начала, а там само пойдет, по учению Карла Маркса.

– Ну тогда учи язык коми, на северах половина вертухаев из комиков. Мать твою вирэн-орэн!

– Знаешь, Леха, за сто тысяч можно и в Воркуту, и в Магадан залететь, а на миллион – собственных мусоров купить, с шинелями, сапогами и овчарками. А еще миллион будет – собственную зону можно построить.

«Вот так короед!» – подумал Леха и с уважением взглянул на парнишку; он ему нравился все больше.

Скрипнула калитка, и появился Славка – в каждой руке по сумке.

– Гуляй, ребята! И белое, и марганцовка «Три семерки», вермут «Кызыл». Бацилла на любой вкус. Пошли на берег!

Через час компания удобно устроилась на берегу. Разговор ни о чем шел неторопливо, перемежаясь песнями под гитару. Почему-то пьянка выходила не очень веселая.

Аккуратно подложив пиджак под ковбойку, Костя лежал на спине, глядел в прозрачное голубое небо и играл что-то щемяще-тоскливое, но совсем не блатное.

– Испанская вещь, – пояснил он, продолжая играть.

Вдруг со стороны пруда послышался звонкий голос:

– Мальчики! Можно к вам? – К берегу причаливала лодка с тремя девушками.

– Во! Щас нас цыпочки развеселят, – откомментировал порядочно захмелевший хозяин.

Леха знал только Зинку, к двадцати годам имевшую уже бывалый вид.

– Откуда такие?

– Рыжая – Верка, Зинкина сестра, что ли, двоюродная. В общем, родня из Сталинграда. А вторая ее подруга откуда-то из Владимирской области, кажись. Валя. На фестиваль приехали, – пояснил Жора.

Тем временем Костя встрепенулся, отряхнул пиджак и протянул его приятелю, проговорив манерно:

– Жора, подержи мой макинтош, – а сам направился навстречу девушкам, наигрывая цыганочку и приплясывая в такт. Он резко оборвал последний аккорд, сорвал три чахлых одуванчика и, галантно поклонившись, вручил каждой даме по цветку. И запел нечто разухабисто-игривое:

Ах, Катюха, милое созданье,

Что же не пришла ты на свиданье?

Коль в окошке горит свет,

Значит, мужа дома нет,

Чап-чарап-чарари-чупчарари!..

– Ой, как вы здорово устроились! Вера, Зина! Девочки, садитесь ближе, я вас всех на память сфотографирую, – защебетала одна из девушек, вынимая из кожаного футляра новенький «ФЭД». – Или, Зина, ты щелкни, я тебе покажу, куда нажимать, а я сяду со всеми! Я же сегодня уезжаю…

Хозяин пил больше других и быстро пьянел. Хлопнув очередной стакан, он монотонно затянул:

Друзья накро-о-о-ют меня бушлатиком

И над моги-илой прочтут указ…

Взгляни, взгляни-и-и…

– Смотри, накаркаешь! – холодно сказал совершенно трезвый Леха, поднимаясь. – Спать пошли! – Он приподнял Славика и, преодолевая легкое сопротивление, увел его в дом.

Через пару минут он вышел на крыльцо и бросил, ни к кому не обращаясь:

– Пойду прошвырнусь…

Был уже двенадцатый час, когда Леха, насвистывая, подходил к приютившей его «малине». Жорка выскочил из калитки как ошалелый и чуть не сбил братана с ног:

– Леха, беда! Костька Верку замочил!

– Какой Костька? Какую Верку?

– Ну кореш мой, ты его тут сегодня видел, сеструху Зинкину.

– Дела-а-а! – Леха огляделся, взял братана повыше локтя и не спеша пошел с ним назад к трамвайным путям. – Рассказывай!

Жорка молчал.

– Ну-ну, ближе к телу.