Фридрих Незнанский. ... И дай умереть другим
Пролог
Вода из душа еле лилась, но спасибо и на этом после томительной недели в одиночной камере. – Кто нибудь к тебе уже приставал? – Чего?! Растирая куцей мочалкой красную шею, Рыбак с недоумением обернулся на писклявый голосок. Рыжий двухметровый детина ласково улыбался и тянулся потрепать Рыбака по плечу. Тот отшатнулся и, потеряв равновесие на склизком полу, неловко взмахнув руками, толкнул рыжего в грудь. Рыжий, поскользнувшись в свою очередь, тоже рухнул. Полтора десятка заключенных, до того пытавшихся максимально использовать жиденькие струйки, имитировавшие душ, приостановили этот жизненно важный процесс и с интересом уставились на двух здоровых голых мужиков, стоявших на коленях друг против друга. – Кто нибудь к тебе уже приставал? Кто нибудь тебя уже… того? – объяснил рыжий тем же детским голосом. – Здесь, дорогуша, всем нужны друзья. Я бы мог быть твоим другом. – Его физиономия выражала самые интимные чувства. – Ответь «сестричке», – сказал кто то. – Не томи душу. Это некрасиво. И Рыбак от души ответил, на секунду забыв о разнице в массе. «Сестричка» снова распластался на полу. – Недотрога! – с восторгом пропищал он. – Обожаю недотрог! Каменная клетка три на два с половиной метра. Квадратный кусочек неба в стене под потолком. Три вертикальные решетки и две горизонтальные. Рыбак лежал в своей камере на застеленной койке (серьезное нарушение дисциплины) и ехидно улыбался (тоже нарушение), глядя в потолок. Со дня на день он ждал ответа Верховного суда на свою апелляцию. Несмотря на то что Рыбак не считал себя большим оптимистом, сомнения относительно положительного решения у него были незначительны. Ну и что с того? Не могло же все закончиться вот так?! Да так просто не бывает… Ну, может, и бывает, в страшных фильмах там, в скверных книгах, кошмарных снах. Но только не с ним. Уж он то отсюда вырвется. И потом, спрашивается, зачем же тогда его водили мыться, если все кончено?! Рыбак представил себе растерянные физиономии прокурора и этого олуха – его адвоката. «Ну, Антон, ты даешь», – неловко выговаривает адвокат. Он проснулся от резкого окрика. В камере стоял уже хорошо знакомый ему молодой контролер и еще какой то насупленный мужчина в классическом сером костюме. – Рыбак! – рявкнул контролер. – Почему постель не убрана? В карцер бы вас… Рыбак, по дурацки улыбаясь, вскочил на ноги, догадавшись, с какой целью они пришли. Что за новость ему сейчас сообщат. Адвокат, скотина, так и не приехал. – В карцер бы вас за этот бардак. Да какая разница, – неожиданно сбавил тон контролер. Чиновник в сером костюме открыл папку: – Заключенный Рыбак. Верховный суд отказал вам в апелляции. И не нашел оснований для амнистии. Приговор о двадцатилетнем заключении в колонии строгого режима остается в силе. Для исполнения приговора вы будете отправлены в… Скажи спасибо, что у нас в России мораторий на смертную казнь. Рыбак еще раз глупо улыбнулся. И все вдруг куда то провалилось. Рядом с ноги на ногу переминался толстяк. Вслед за ним с такими же потухшими глазами стояли еще четверо. Рыбак подумал, что оказался прав, полагая, что весь этот дурдом скоро закончится. Кончится баланда, маленький квадратик неба под потолком, постоянный рев контролера, – все кончится. Шесть человек под дулами автоматов стояли с заведенными за спину руками. Сперва на ноги надевали кандалы, соединенные между собой тонкой цепочкой длиной пятнадцать сантиметров. Щ– щелк! Охранник затянул у Рыбака сзади на поясе ремень. Усатый конвоир, принимающий группу заключенных, которых через несколько минут он повезет из изолятора Бутырок в место недолгого там пребывания, взял пачку личных дел, в которых первые страницы составляли приговоры и фотографии зеков – анфас и профиль. |
