— Нет, не надо… — махнул рукой Иванов, переходя к столу, — Ты вот что скажи-ка, откуда столовые принадлежности?

На столе помимо бутылок шампанского и красного вина находились две пары бокалов, десертные тарелки, два ножа для фруктов. Тут же валялась и спираль кожуры, снятой с большого красного яблока, и обёрточная бумага, в которую, очевидно, была завёрнута коробка конфет. Сама коробка, опустошённая почти наполовину, тоже стояла на столе.

— Бутылку красного и коробку конфет клиенты с собою принесли. Меня попросили доставить из буфета еще бутылку шампанского, фрукты ну и посуду — бокалы, ножи для фруктов и тарелочки, — исчерпывающе пояснил Полозов.

Тут вмешался товарищ прокурора, прислушивавшийся к разговору сыскного агента с коридорным:

— А скажи-ка, братец, как вообще проходит твое дежурство? — Грибанов повернулся к Полозову всем телом и впился в него немигающим взглядом. Должно быть, товарищ прокурора всерьёз полагал, что его жесткий взгляд способен развязывать языки лгунам, во всяком случае, в его поведении чувствовалось хорошая школа домашних драматических постановок. Вполне возможно, что Павел Николаевич ставил для своей маленькой дочки сказки братьев Гримм или Шарля Перро, и в таком случае Синяя Борода в его исполнении был по-настоящему ужасен.

Коридорный, впрочем, не являлся маленькой девочкой, поэтому особого ужаса или душевного трепета не испытал.

— Нахожусь в коридоре. Мой пост — стойка в начале коридора, у дверей на лестницу. Вы мимо неё проходили, — спокойно стал объяснять Полозов. — Моя задача — сопровождать клиентов в номера, следить за соблюдением условия найма — чтоб время, значит, не просрочили. Следить за порядком, чтоб горничные вовремя убирали и проветривали освободившиеся номера. У нас с этим строго! Ещё я принимаю заказы посетителей для буфета, если заказ простой — вино, десерт какой-нибудь. Если же заказ сложный — скажем, ужин, то вызываю официанта из ресторана, и уже он с ними общается. Ну, и вообще выполняю всяческие просьбы клиентов.

— Получается, что ты не можешь уследить за всеми, кто входит и выходит из номеров? — проницательно предположил товарищ прокурора.

Постановка вопроса, сама по себе уже обличающая Полозова, как будто бы даже покоробила коридорного:

— Уж извините, господин прокурор, уследить я именно, что МОГУ!

Ударение на слове «могу», сделанное упрямым коридорным, задело товарища прокурора:

— Как же так? Вот ты, братец, говоришь, «принимаю заказы для буфета». Значит, ты покидаешь свой пост?

— Ну-у… отхожу-то я совсем ненадолго, буквально на одну минуту. Буфет у нас на первом этаже, рядом с рестораном. Тут спуститься и вручить буфетчику листок с заказом — всего-то полминуты от силы! И то если медленным шагом, нога за ногу грести! Если кто и уходит, то всё равно со мной столкнётся на лестнице, да и потом, я выбираю такой момент, когда все посетители сидят по номерам, как мыши по закромам. Они ведь не по этажам слоняться сюда приходят, правда? У них дела поинтереснее есть. А если кто только приходит, то опять же, без меня им все равно ни в один номер не зайти. Свободные закрыты на ключ, все ключи я запираю в специальном шкафчике, если должен отойти. А посетители в своих номерах тоже ведь запираются, изнутри. Так что у нас здесь всё под контролем, как в золотых кладовых госбанка. Да нам и инструкцией не запрещено отлучаться ненадолго. За номер клиент расплачивается внизу, у портье, когда только приходит, поэтому нет нужды караулить, чтобы не ушел, не расплатившись.