— Что ж, для двух дней работы результат, по-моему, весьма неплох, — заметил Путилин. — Я предлагаю сейчас же выдвигаться на Измайловский и приступать к обыску.

— Сегодня пятница, он часом не на службе? — спросил следователь начальника Сыскной полиции.

— С ночи квартира под наблюдением. В любом случае мы будем знать, где находится наш подозреваемый. Если Чижевский уехал — начнём обыск без него, в присутствии домохозяина или приказчика домовой конторы…

— Ну, это уж как водится, — согласился Грибанов.

— … если же Чижевский дома — что ж! тем лучше — берём его в оборот прямо на месте. — Путилин даже привскочил со стула от возбуждения и зашагал по кабинету, заложив руки за спину, — И ежели Бог даст, то у нас уже к вечеру будет сознавшийся убийца и раскрытое дело, казавшееся поначалу совершенно непонятным.

Дом № 29 по Измайловскому проспекту был обложен по всем правилам полицейской науки. В тридцати саженях от въезда во двор стоял извозчик, не бравший пассажиров, якобы потому, что смазывал колёса солодом. На самом деле это был филёр «летучего» отряда, замаскированный под возницу. Другой филёр играл в карты с Константином Головачом во дворе. Если бы Константин Владимирович Чижевский вздумал покинуть квартиру, то новый сыскной агент немедля последовал бы за ним на извозчике, однако, делать этого ему не пришлось: всю первую половину дня девятого августа подозреваемый находился дома.

Когда целая вереница экипажей с полицейскими и прокурорскими чинами подкатила к дому № 29, Константин Головач выиграл в «подкидного» очередную копейку и, бросив карты, вышел на проспект отдать рапорт.

— Ваше высокопревосходительство, интересующая нас персона находится дома и квартиры покуда не покидала, — бодро сообщил он начальнику Сыскной полиции. — Приходила прислуга, кухарка, принесла с собою продукты, до сих пор не выходила.

— К прачке, часом, бельишко не отсылал? — поинтересовался Путилин. Сейчас, пожалуй, это был самый главный вопрос, волновавший его.

— Никак нет, ваше высокоблагородие.

— Хорошо, Константин, пошли с нами, поприсутствуешь при обыске, посмотришь вблизи, как это делается, — и, обернувшись к шагавшим следом Гаевскому и Иванову, добавил, — познакомьтесь, господа, это наш новый сотрудник: Головач Константин Михайлович. Только вчера зачислен в штат. Я вас очень попрошу помочь ему войти в курс дела.

Не прошло и минуты, как на лестницах выше и ниже третьего этажа встали полицейские в форме, пара филёров тем временем перекрыла чёрную лестницу. В нужную дверь постучал Агафон Иванов, подле него стоял дворник, которому предстояло разговаривать.

На стук вышла кухарка. Она безропотно пустила в квартиру вереницу мужчин и тут же скрылась за кухонной дверью, куда её увлёк один из полицейских. Константин Владимирович Чижевский, сидевший в кресле в небольшой комнатке, служившей ему кабинетом, был, видимо, немало поражён видом полицейских и прокурорских мундиров, обладатели которых неожиданно появились перед ним на пороге. Отложив в сторону газету, он поднялся со своего места и, дождавшись, пока в комнату войдут все желающие, спросил:

— Я не спрашиваю, кто вы такие, поскольку вижу ваши мундиры, господа. Но я хотел бы знать, что вы здесь делаете?

В наступившей тишине голос Чижевского прозвучал неожиданно громко и строго. Для человека, оказавшегося в столь необычной ситуации, он держал себя на удивление спокойно.