Правая нога Аллейна нашла костыль и оперлась на него. Он попробовал его, мало-помалу перемещая на него свой вес. Послышался скрип, костыль слегка подался под ногой, но остался на месте.

— Как будто держит, — сказал он сквозь платок отца Дениса.

Больше он не глядел вверх. Его руки, одна за другой, отпустили край колодца и затем по очереди обхватывали костыли. Один из них зашатался, покачнулся и вылез из своего многовекового гнезда. Он остался в руке, и Аллейн его выпустил. Казалось, он бесконечно долго летит до воды. Теперь Аллейн держался на одной руке и ногах, подстрахованный веревкой. Он продолжил нисхождение. Лицо его почти касалось образованного стенами угла, и надо было двигаться очень осторожно, чтобы не разбить шахтерскую лампу. Она отбрасывала круг света, делавший ясным и четким изъязвленную поверхность камня. Оттенки цвета, неровности и полоски лишайника уходили вверх по мере того, как он сам с предосторожностями опускался.

Место над колодцем казалось уже отдаленным, а голоса доминиканцев бесплотными. Его мир теперь был наполнен шумом бегущей воды. Он бы чувствовал ее запах, подумал он, если бы не другой запах, усиливающийся и смертоносный. Как глубоко он спустился? Почему он не спросил брата Доминика, сколько футов в колодце? Тридцать? Больше? Не будут ли железные костыли совсем изъедены ржавчиной в более влажном воздухе?

Костыль под левой ногой сорвался. Он прокричал предупреждение, и голос его отразился эхом и смешался с ответом брата Доминика. Правая нога соскользнула вниз. Он удержался на руках и на веревке.

— Спускайте! — крикнул он, выпустил костыли, повис и стал небольшими рывками двигаться вниз, отталкиваясь ладонями от обеих стен. Все вокруг него заполнял шум потока.

Неожиданностью был внезапный холод в ступнях. Их повело в сторону. В тот же миг он увидел и схватил руками два костыля на уровне плеч.

— Держите так! Держите так! Я на месте.

Он опустился еще на дюйм прежде, чем веревка вновь приподняла его. Он отбивался ногами от утягивавшего их потока. Пятки ударились обо что-то твердое и основательное. Он поводил ногами, поднял их из воды и через миг с удивлением убедился, что стоит на врезающихся в стопы перекладинах.

Решетка.

Обломки решетки, как сказали монахи.

Поверхность потока, вероятно, была почти вровень с основанием колодца и примерно на дюйм ниже выходившей из стены решетки. Не покидая угла, Аллейн ухитрился повернуться к нему спиной. Его лампа теперь освещала две противоположные стены. Он прислонился к углу, собрался с силами и крикнул:

— Отпустите немного.

— Отпустили, — ответил бесплотный голос.

Он подался вперед, насколько позволяла веревка, прокричал «Держите!» и нагнул голову так, что лампа теперь осветила быстро текущую черную воду, остатки решетки, на которой он стоял, и его насквозь промокшие ноги, упирающиеся в обломки редких каменных перекладин.

А между его ногами — третья нога, застрявшая в разрушенной решетке, нога в черном кожаном башмаке.

Обратный путь на поверхность показался ему настоящим кошмаром. Суперинтенданты уголовного розыска, хотя они и много выше среднего по физическому развитию и обладают всесторонней и тщательной подготовкой, не имеют обыкновения полукарабкаться-полуболтаться на веревке в колодце. Ладони Аллейна горели, руки и ноги поразбивались о камень стен, а однажды он получил такой удар по затылку, что его немедленно замутило и из глаз посыпались искры. Иногда он цеплялся за уцелевшие железные костыли. Иногда он шел по стене, пока монахи тянули веревку. «В детективных фильмах такие вещи проделывают красивее», — думал он.

Когда он наконец добрался до верха, все трое, тяжело дыша, уселись на пол — страннее группы людей не придумаешь, пришло ему в голову.