Мисс Хендерсон ласково ему улыбнулась.

– Возьмите его себе, раз он вам так нравится, – предложила она.

Сес расплылся в улыбке.

– Так ты идешь, приятель? – окликнул его с порога Берт. – Этак мы тут весь день проторчим!

Сес подхватил стеклянную посудину и был таков.

Фрина и Юнис пили чай и обозревали результаты своих свершений: полы выметены, окна открыты, печи растоплены, и в доме приятно пахнет горящими дровами и мебельной мастикой.

– Спасибо, что помогли мне, Фрина, – поблагодарила Юнис. – Если так и дальше пойдет, мы за один день управимся, и я смогу уже сегодня спать в своей спальне.

– Вам не страшно оставаться здесь одной?

– Нет, дорогая, кого мне бояться? Я разделалась со всеми фамильными призраками и прекрасно буду чувствовать себя в одиночестве. Я оставлю только самую необходимую мебель, а все эти украшения, перья, чучела птиц, морские раковины и столики мне ни к чему. Я выброшу каминный экран, вышитый тетей Матильдой (я ее всегда терпеть не могла), и кресло дорогого кузена Нелла, и коллекцию бабочек дядюшки Джона. Приятно чувствовать себя свободной от вещей, – призналась она, слегка опьяненная своей свободой. – Это хороший дом, если бы не вечный беспорядок. А эти занавески! Никогда не любила такие длинные вычурные кружева.

– Не выбрасывайте их, окна ведь чем-то занавешивать надо, – возразила Фрина. – Просто обрежьте.

– Обрезать?

Юнис Хендерсон обняла и расцеловала Фрину.

– Ах, Фрина, ну почему я сама до этого не додумалась? Сколько лет меня раздражали лежавшие на полу складки – а все для того, чтобы показать: мы можем себе позволить кружева такой непомерной длины. Мне и в голову не приходило, что их можно укоротить! Скорее! Где ножницы?

Они с азартом принялись за дело, и несколько метров превосходных кружев вскоре присоединились к уже лежавшим в мешках костюмам прошлого века. Дот отобрала для себя целую охапку тончайшего нижнего белья. Джейн и Рут обнаружили изрядное количество платьев из китайского атласа, и девочкам позволили оставить их себе. Берту приглянулась огромная морская раковина, и он забрал ее в подарок для квартирной хозяйки. Старенькому фургону пришлось совершить одиннадцать поездок по разным адресам, прежде чем все залежи, скопившиеся за семьдесят лет, были вывезены из дома, но, к удивлению Фрины, он все еще казался переполненным вещами. Бельевая буквально лопалась от запасов ирландских простыней, в доме осталось еще множество кроватей, столов, стульев, каминных решеток и картин, но из «безделушек» уцелела лишь одна – высокая аляповатая синяя ваза, которую какой-то предок-мародер добыл во время Боксерского восстания.

– Это единственная мамина вещь, которая мне нравится, – призналась Юнис, когда они расположились вечером за кухонным столом, чтобы выпить чаю. – Я хочу подарить ее вам, Фрина. Она прекрасно подойдет к вашему салону цвета морской волны.

– О, Юнис, я не могу принять ее, она такая дорогая…

– Нет, можете. Иначе я просто разобью ее. Не хочу впредь иметь никаких вазочек. Я переделаю комнату для завтрака в кабинет – она выходит в сад – и заживу счастливо. И я все еще надеюсь, что вы отыщете убийцу моей матери.

– Да, я помню о своем обещании, правда, в настоящий момент у меня нет никакой версии. Но что-то обязательно появится. Вы уверены, что мы можем оставить вас одну?

– Конечно, – заверила Юнис, поднялась со своего места и прошла в отмытый холодный коридор, чтобы проводить помощниц.

Ветер дул с запада, и в доме запахло морем. За спиной мисс Хендерсон в прибранной комнате ярко полыхал камин, а на единственном уцелевшем столике был накрыт ужин.