— Да, сэр. Меня это сразу же поразило. На снегу не было никаких следов.

— Стало быть, после телефонного звонка и до вашего приезда сюда, насколько можно судить, из дверей храма никто не выходил и никто в них не входил.

— Так и есть.

Сэр Малькольм вернулся к «Роллс-Ройсу» и отдал Вэнь Чжану кое-какие распоряжения — чтобы тот ехал домой и все приготовил к его приходу, а явиться он рассчитывал довольно поздно. Засим сэр Айвори подошел к наглухо закрытой двери. Ее массивный деревянный створ над маленьким, забранным кованой решеткой глазком украшали наложенные друг на друга компас и угольник. Сэр Малькольм позвонил. Дверь почти тут же отворилась, и, обменявшись двумя-тремя словами со стоявшим за нею человеком, он, к изумлению полицейских, вошел внутрь.

— И как ему только удалось? — поразился Финдли.

— В сэре Малькольме меня уже ничто не удивляет, — вздохнул старший инспектор.

А про себя подумал: «Уж не франкмасон ли он сам?» Впрочем, такая мысль показалась инспектору нелепой. Для Форбса франкмасонство было миром загадочным и непостижимым, и такому человеку, как сэр Малькольм, там, ясное дело, было не место. Нет, тут крылось что-то другое. Конечно, благородному сыщик) достаточно было представиться, и перед ним открывались любые двери. Ведь он был человек известный! К тому же сэр Малькольм не служил в полиции, и его принимали более охотно, ведь никому не хотелось дожидаться, когда начнется официальное расследование.

— Странное, однако, отношение! — пробурчал Форбс. — Тебе звонят, сообщают об убийстве, ты приезжаешь, и тут нате вам — от ворот поворот!

Глава 2

Стоявший в коридоре человек был облачен во все черное, как будто он пребывал в трауре. Его худое вытянутое лицо, обрамленное рыжими волосами, выражало крайнее волнение. Он проговорил:

— Сэр, я имею честь вас знать… Меня зовут Майкл Вогэм. Нас представляли друг другу на последней цветочной выставке в Хампстеде.

— О, прекрасно помню! — воскликнул сэр Малькольм. — Роза «Элизабет-Мэри», это были вы, верно?

Человек в черном был явно польщен тем, что столь благородный, хоть и незваный гость вспомнил его. Щеки у него чуть порозовели, и он еще более взволнованно продолжал:

— Совершенно непонятно… Зачем здесь полиция?.. Что происходит?

— Это вам следовало бы объяснить, — заметил сэр Малькольм. — Можно войти?

— Видите ли, сэр… — пробормотал Вогэм. — Как вы, верно, знаете, здесь масонский храм. И это требует соблюдения определенной тайны, не так ли?

Сэр Малькольм повысил голос:

— Господин Вогэм, в полицию сообщили по телефону о том, что скончался банкир Джон Ливингстон, вернее, что произошло убийство.

Человек в черном жалобно взвизгнул, точно раненый зверек:

— Боже мой! Убийство? Но это же навет!

— Господин Вогэм, Скотланд-Ярд не станут беспокоить по пустякам. А я, как вы, должно быть, знаете, время от времени оказываю им услуги особого свойства. Так что будьте любезны ответить ясно и четко. Джон Ливингстон мертв или нет?

Вогэм понурил голову и тихо-тихо ответил:

— Увы… Наш брат Ливингстон отбыл на Восток Вечный.

И вдруг, вскинув голову в восторженном порыве, он воскликнул:

— В масонском храме не убивают!

Тут в коридоре появился кто-то еще. Этот некто тоже был во всем черном: с виду он принадлежал к категории так называемых крупных людей, или, можно сказать, дородных, или, если угодно, тучных.