— Действительно, — со смехом отозвался Ноблекур, — ничего не меняется в наших коллежах, и не важно, возглавляют их иезуиты или ораторианцы! Однако вашему сыну не откажешь в остроумии. Уверяю вас, у него будет великолепный стиль. Его отец умеет рассказывать, а сын будет уметь писать. «Породистого пса не надо учить», как любил говорить наш покойный монарх. Я не всегда был справедлив к нему. Несмотря на множество недостатков, это был настоящий король!

Близился вечер, сулящий умиротворение после дневной суеты; оба мужчины долго молчали. Свернувшись клубочками, Сирюс и Мушетта спали на каменном полу возле каминного экрана. Неожиданно в комнате возник Пуатвен с двумя записками в руках и обе вручил Николя. По его словам, одну принес разносчик, а вторую доставили в роскошной карете. Попросив Ноблекура извинить его, комиссар углубился в чтение. Успевший задремать, старый магистрат открыл глаза: вздох Николя разбудил его.

— Дурные новости?

— Есть и хорошая, но она не искупает дурную.

Вновь воцарилась тишина, потом Николя, сам того не желая, заговорил:

— Я получил записку от Антуанетты; она сообщает, что покидает Париж. Продав свою лавку на улице Бак, она отбывает в Лондон, где открывает торговлю кружевами. Два дня назад она съездила в Жюйи, чтобы обнять Луи, и уехала…

Он запнулся, словно в горле у него встал огромный ком. В памяти, одна за другой, всплывали картины прошлого.

— Она решила не прощаться со мной. И поручила мне Луи.

С необычайно серьезным видом Ноблекур выпрямился.

— Что подтолкнуло ее совершить столь неожиданный поступок?

— Кажется, я знаю; я один повинен в нем. В октябре, находясь в Версале по делам расследования, я встретил Сатин в дворцовой галерее. Она открыла там мелочную торговлю и несколько раз в неделю раскидывала во дворце свой прилавок с безделушками. Увидев ее, я не сумел скрыть свое раздражение и выразил неудовольствие, хотя и окольным путем. Вдобавок в эту минуту я заметил лорда Эшбьюри и бросился за ним… Словом, досадное стечение обстоятельств…

— Мне понятен ход вашей мысли, Николя. Вам стало неудобно не за себя, не так ли?

— Разумеется, нет! Я подумал о Луи, последнем из рода Ранреев. Не знаю, вышла ли замуж моя сводная сестра Изабелла; конечно, если у нее будет потомство… Внезапно я представил себе, как Луи, которому имя даст законное право претендовать на место королевского пажа или гвардейца, идет по дворцу… а его мать стоит за прилавком в дворцовой галерее.

Задумчиво качая головой, Ноблекур размышлял.

— Друг мой, нисколько не оправдывая ваше бурное воображение, кое вы имели несчастье спустить с цепи, предлагаю вам лучше подумать о том, что Сатин прекрасно все поняла. Разумеется, прежде чем появляться в галерее, ей стоило бы поразмыслить и постараться не ставить вас в столь неловкое положение. Но так как зло уже свершилось, она решила пожертвовать любовью женщины и матери ради будущего своего сына. Поняв вас с полуслова, она совершила, поистине, героический поступок, за который вы должны быть ей признательны. Сейчас ваши угрызения совести ни к чему не приведут. Сделав выбор в пользу здравого смысла, она надеется, что вы обеспечите Луи будущее, достойное славного имени, которое он когда-нибудь станет носить. Она ждет от вас только этого. Вспомните, ведь она молода, и вы тоже: вы оба еще можете устроить свою жизнь. Она имеет право на вторую попытку. Но пребывая под вашей сенью, она не могла ни о ком думать, ибо вы были ее единственной любовью, и в душе она всегда была верна вам.