– Бери. – Она протянула травнику мешочек с вялеными ягодами.

Ник благодарно кивнул и взял мешочек. Спрятал в поясную сумку, вздохнул и попытался утереть лицо рукавом.

– Эй, погоди-ка, тебе умыться надо.

Хахад поманила его к тазу в углу комнаты, а потом долго поливала на руки теплую воду.

Наконец Ник привел себя в порядок и хрипло спросил:

– Как меня звали?

– Вит.

Травник прислушался к ощущениям, но прозвучавшее имя так и осталось незнакомым. Тогда он собрался с силами и задал более важный вопрос:

– А дедушка… как звали моего дедушку?

– Рейник. Он просил его по-простому Ником называть.

Ник зажмурился, чтобы снова не заплакать. Нет, больше он не будет рыдать. Он спрячет эти имена и сохранит их. Может быть, когда-нибудь он сможет вспомнить что-то еще. Хотя можно ли верить своим воспоминаниям, если он и имя-то запомнил не свое? Что еще в его скудных воспоминаниях не так?..

Но, с другой стороны, он ведь сохранил в памяти не случайное имя, а то, которое по-настоящему важно. За него он цеплялся, чтобы не сойти с ума в подвалах Юстиниана. И вроде не совсем сошел.

Дедушка…

Губы у Ника задрожали, и он стиснул их изо всех сил.

– Хочешь, расскажу тебе про дедушку? – участливо спросила Хахад.

Он молча кивнул. Знахарка улыбнулась и начала:

– Когда я впервые вас увидала…

* * *

Ник беседовал с Хахад уже не меньше половины свечки. Не то чтобы Скай торопился в дорогу, но, признаться, его слегка беспокоила внезапная общительность молчаливого обычно травника.

– Как думаешь, не пора зайти и позвать Ника? – спросил он у кучера.

Тот пожал плечами:

– По мне, так выйдет, как наговорится.

– Но о чем они там разговаривают? Еще и так долго…

– Может, о травах. А может, и нет. Узнаем, – легкомысленно пожал плечами Пит.

Наконец дверь в дом Хахад открылась, и на крыльцо вышел Ник. Нахохленный и, кажется, заплаканный. Скай насторожился еще больше, но со знахаркой, вышедшей следом, травник простился душевно.

Хахад соскочила с крыльца и вручила Питу солидных размеров мешок:

– Собрала вам немного еды в дорогу, чтоб меня добрым словом поминали, – улыбнулась она.

Пит довольно улыбнулся в ответ, взял мешок и заверил, что будут добрым словом поминать обязательно – и не только из-за припасов. Хахад хихикнула и обняла кучера.

Потом пришел черед Ская. Знахарка стиснула его в не по возрасту крепких объятиях и сказала:

– Если кто выбрал дорогу к смерти копать, ты за него не в ответе. Сами свой путь выбираем, никого не столкнуть и не заставить. Так что не грусти о том, что выбравший зло творить и другим жизнь портить пострадал. Ты только за себя и своих друзей в ответе.

С этими словами она подмигнула и отпустила Ская. Еще раз обняла Пита, потом напомнила Нику, чтоб он не забыл через три дня вынуть корни безвременника из мешка и нарезать помельче, и резво вернулась на крыльцо.

Знахарка долго смотрела им вслед и улыбалась, и почему-то от этого на душе у Ская стало чуть светлее.

Что до ее прощальных слов, то волшебник долго думал о них в дороге. Надо полагать, Хахад говорила о Рейнарде, но эти слова можно было с тем же успехом отнести и к Крею. Не то чтобы Скай грустил из-за смерти кого-то из них, но все же ощущать себя пусть опосредованно, но все же причастным к их гибели было неприятно.