Бёрден зашел в винный магазинчик и стал наблюдать. Без десяти пять появился красный «метро», но все счетчики были заняты. Сандерс проехал до перекрестка на Касл-стрит и медленно вернулся обратно. Как раз освободилось одно место, Клиффорд припарковался, вышел и запер машину.

День выдался сырой и холодный, и Сандерс надел серое твидовое пальто и серую вязаную шапочку, натянув ее на уши. Бёрден вынужден был признать, что издалека он мало похож на девушку или старуху. Сандерс опустил в счетчик две монеты, хотя, возможно, от предыдущего клиента еще оставалось время, и начал осторожно переходить дорогу. А ведь он опаздывал на двадцать минут. Как тут не восхититься находчивости Сержа Олсона! Он знал об этой черте Сандерса и назначал сеанс на полчаса раньше положенного.

Бёрден подождал, пока Сандерс войдет в подъезд, вышел из магазинчика и направился в ювелирный на Касл-стрит. Потолкался там, наблюдая за продавцом: не исключено, что тут скупают краденое. После этого зашел в телефонную будку и позвонил жене сказать, что приедет позже, где-то в половине девятого. Затем заглянул в кафе «Квин», заказал кофе с пирожным. На Квин-стрит Бёрден вернулся без двух минут шесть. Пошел дождь, ледяной, быстро сгущалась темнота. Меж серебристых струн дождя замелькали белые снежинки.

В две минуты седьмого появился Клиффорд. Шел он медленно, но не так медленно, как по приезде. Бёрден стоял на ступеньках зеленной лавки, укрывшись от дождя под козырьком. Лавка уже закрывалась, мимо Бёрдена все время ходил грузчик, заносил большие лотки с цикорием и баклажанами.

Клиффорд сел в машину, даже не взглянув на счетчик, завел мотор и уехал. Стрелка на часах Бёрдена передвинулась на пять минут седьмого.

Вексфорд где-то слышал, что у бывших узников концлагерей на предплечье остается клеймо, но никогда этого не видел. Не увидел и сегодня. Этим холодным днем руки Диты Джаго прикрывал шерстяной свитер собственной вязки, настоящее произведение искусства: изумительные узоры зеленых и пурпурных тонов, глубокие оттенки красного, изумрудно-синего. Вексфорд сидел посреди загроможденной гостиной. Вдруг его внимание привлекла толстая рукопись на столе. Она лежала среди блокнотов, вскрытых конвертов, бумаг, справочников, но во всем этом чувствовался некий внутренний порядок. Вексфорд вопросительно посмотрел на хозяйку.

– Труд моей жизни. – Дита скромно улыбнулась. – Мемуары об Освенциме.

– Вы были в Освенциме?

Дита кивнула и перевернула верхнюю страницу рукописи лицевой стороной вниз.

9

Дита жила напротив Робсонов, и расположение комнат в ее доме было точно таким же, как в других сдвоенных коттеджах на Хастингс-роуд. У Робсонов в этой комнате тоже гостиная, у Моррисонов – кабинет, Уиттоны оборудовали детскую. Но, что ни говори, комната Диты – особенная. Здесь много удивительных вещей, кругом – стопки книг и бумаг, стены украшены самым необычайным образом.

Глядя на эту комнату, трудно поверить, что находишься в провинциальной Англии с ее аккуратными улочками, придорожными деревьями в квадратах травы. Эта комната – словно из другого мира. Трудно сказать, краска на стенах или обои, потому что они завешаны рукодельными панно. Сначала Вексфорд подумал, что панно вышитые, но пригляделся поближе и понял, что они вязаные. Вексфорд не был совсем уж безграмотным, он часто наблюдал, как Дора вяжет свитера внукам. Для этих панно взяли нитки разных цветов, в тон и по контрасту друг с другом. Замысловатые абстрактные рисунки, примитивные картины, напоминающие живопись Руссо. Вот тигр крадется через папоротники, замер под деревом, усыпанным плодами.