Станбог кивнул и сказал:

— За долгую жизнь я встречал множество людей, гномов, эльфов и разной другой нечисти. Они были в разном душевном состоянии, по-разному переживали и осмысливали свою жизнь. После стольких лет наблюдений нетрудно прочесть знаки, которыми человек, сам того не желая, обозначает, что признает прожитую жизнь ошибкой.

— По правде говоря, в душе я всегда считал себя поэтом. К сожалению, мы живем во времена, когда люди, обладающие божественным даром стихосложения, не так почитаемы, как раньше.

— Это печально, но так оно и есть, — признал Станбог.

— Ну а ты? — спросил Нистур, обводя рукой заставленные магическими приспособлениями и книгами полки. — Сдается мне, что все это было бы лишним для простого лекаря.

Помолчав, Станбог кивнул:

— Правильно. Некогда, будучи еще молодым, я решил стать великим колдуном.

Я долго стремился к этому, много путешествовал, разыскивая магов и учась их ремеслу. В юношеской дерзости я возомнил себя равным самым великим колдунам, которые были на самом деле старше и много мудрее меня. Их оскорбляли мои амбиции и жадность, с которой я вынюхивал их самые сокровенные заклинания.

Один за другим мои учителя прогоняли меня. Мне говорили, что я никогда не пройду Испытаний в Башне Великого Колдовства, которые посвятили бы меня в один из Магических Орденов. Я же, по моей глупости и дерзости, решил, что смогу достичь всего сам, что Испытания и Ордена были созданы лишь для слабых волей и силой колдунов. Я возжелал действовать сам — так, как я хочу, подняться выше ограничений Добра, Зла и Беспристрастности. Я приступил к овладению самыми могучими заклинаниями и ритуалами — теми, за которые подчас не берутся и мудрейшие из мудрейших колдунов. Зрелость и мудрость — вот то, что нужнее всего в колдовстве, в правлении и в любом другом серьезном деле.

— Я, кажется, понимаю, что с тобой случилось, — с сочувствием произнес Нистур.

— Со временем многие колдуны презрели и отвергли меня, а то и возненавидели лютой ненавистью. Причем многие из них были не только сильнее, но и злее меня. Клянусь, ведь даже в самых дерзких и заносчивых мечтах я не видел себя Черным Магом. Мои амбиции простирались куда дальше.

— Вполне понятно. Ты ведь был, в конце концов, еще так молод.

Станбог засмеялся:

— Ты — редкий дипломат, друг мой, что хорошо скрывает твою опасность. Что ж, даже сильному хищнику нужна защитная окраска.

— Ты все верно подметил. И все же, значит, твои амбиции привели тебя к ереси, заблуждению?

Улыбка слетела с лица Станбога.

— Это слишком мягко сказано. Мое заблуждение обернулось страшнейшим грехом. Чтобы поразить мудрейших магов, которых я по глупости считал ненужными соперниками, я решил оживить древнее заклинание, которое не применялось даже колдунами высочайшего ранга в течение пяти веков. Я не могу даже произнести его название для тебя, ибо и это требует проведения определенного защитного ритуала и принятия всеми обсуждающими его некоторых обетов.

— Звучит страшновато, — хмыкнул Нистур.

— Это не то слово. То заклинание влечет за собой высвобождение стольких сил, что может обернуться смертью не только для самого колдуна, но и для всех тех, кто окажется на свою беду рядом с ним. Многие могучие колдуны, ставшие к тому времени моими врагами, объединили свои силы и направили их на то, чтобы каждый шаг ритуала, проделанный мной, накапливал высвобождаемые силы против меня. Будь я действительно великим магом, каким себя мнил, мне бы ничего не стоило почувствовать это и уберечься от враждебного вмешательства. Но… будь я великим магом, мне бы и в голову не пришло совершить что-либо подобное.

— Молодость, дело понятное.