– Сегодня утром.

– Почему у нас новый компьютер?

– Потому что старый вы купили, когда в Австрии еще правили Габсбурги.

– А я разрешил покупать новый?

Вопрос не звучал как обвинение. В конторе правили девушки. Ему совали под нос бумаги, и он обычно не глядя подписывал их.

– Нет, Эли, вы не одобряли покупки. За этот компьютер заплатил мой отец.

Лавон улыбнулся.

– Твой отец – человек щедрый. Пожалуйста, поблагодари его от меня.

И препирательство между девушками возобновилось. По обыкновению, решение было принято в пользу Сары. Ревекка составила список и вознамерилась приколоть его к рукаву Лавона, но потом просто сунула список ему в карман и слегка подтолкнула к выходу.

– И не останавливайтесь попить кофейку, – сказала она. – А то мы умрем с голоду.

Выйти из «Рекламаций за период войны и справок» было не менее трудно, чем войти. Лавон набрал код на панели, висевшей на стене у входа. Услышав зуммер, он открыл внутреннюю дверь и вышел в охранку. Наружная дверь откроется лишь тогда, когда внутренняя дверь пробудет десять секунд закрытой. Лавон приложил лицо к пуленепробиваемому стеклу и посмотрел наружу.

На противоположной стороне улицы, в затененном входе в узкий проулок, стоял широкоплечий мужчина в мягкой шляпе и макинтоше. Эли Лавон не мог идти по улицам Вены или любого другого города, не проверив, нет ли за ним «хвоста», и не запомнив лица людей, которые слишком часто попадались ему на глаза. Это была профессиональная болезнь. Даже на расстоянии и даже при плохом освещении он понял, что за последние несколько дней не раз видел эту фигуру.

Он стал перебирать в памяти лица, как библиотекарь перебирает карточки в картотеке, пока не обнаружил данные о предыдущих встречах. «Да, вот где это было. На Юденплац два дня назад. Это ты шел за мной после того, как я выпил кофе с репортером из Штатов». Он снова покопался в «картотеке» и нашел, где он видел этого человека во второй раз. В окне бара на Штернгассе. Тот же мужчина – только без шляпы – поглядывал на улицу, попивая пиво, в то время как Лавон пробивался под поистине библейским ливнем после очень скверного дня в конторе. Третий случай он не мог припомнить дольше. Трамвай номер семь, вечерний час пик. Лавон, прижатый к дверям венкой с красным лицом, пахнущей сосисками и абрикосовым шнапсом. Шляпа каким-то образом сумел сесть и спокойно чистил билетом ногти. Лавон тогда подумал, что этот человек любит наводить чистоту. Возможно, он зарабатывает тем, что занимается чисткой.

Лавон повернулся и нажал на интерком. Молчок. «Да ну же, девушки». Нажал снова и бросил взгляд через плечо. Мужчина в шляпе и макинтоше исчез.

Из динамика послышался голос. Ревекка.

– Вы что, уже потеряли список, Эли?

Лавон снова нажал на кнопку.

– Выходите! Сейчас же!

Несколько секунд спустя Лавон услышал шаги в коридоре. Девушки появились за разделявшей их стеклянной стеной. Ревекка спокойно набрала код. Сара молча стояла рядом, глядя в глаза Лавону и положив руку на стекло.

Он не помнил, как услышал взрыв. Огненный шар поглотил Ревекку и Сару, и взрывная волна отбросила их. Дверь вышибло. Лавона, словно детскую игрушку с широко раскинутыми руками и выгнутой, как это делают гимнасты, спиной, подбросило в воздух. Он летел будто во сне. Лишь чувствовал, что переворачивается снова и снова. И не помнил, как упал. Сознавал лишь, что лежит на спине в снегу и на него сыплется дождь битого стекла. Медленно погружаясь во тьму, он почувствовал, как загорелось лицо. «Мои девочки, – мелькнула мысль. – Мои красавицы девочки».

2

Венеция

Это была маленькая терракотовая церквушка в sestieri Каннареджо.