Она села, уставилась на меня немигающим взглядом и спросила:
— Вы меня знаете?
— Нет, не знаю.
— Миссис Нилон, мать Лауры.
Я протянул было руку, но она с презрением взглянула на нее и сказала:
— Мы ведь с вами примерно одного возраста, так?
Пенка на моем кофе давно осела. Я не хотел заострять, поэтому сказал:
— Плюс-минус десять лет.
И напрасно. Она бросилась в атаку:
— Вряд ли Лаура подходит вам по возрасту, разве не так?
— Миссис Нилон, наши отношения несерьезны.
Она сверкнула глазами:
— Как вы смеете? Моя дочь в вас влюблена.
— Полагаю, вы преувеличиваете.
Она встала и громко потребовала:
— Оставьте ее в покое, похотливый козел.
И выскочила из кафе.
Все в зале смотрели на меня с укоризной. Я взглянул на пирожное, свернувшееся от стыда, и подумал:
— Все едино слишком сладко.
Капучино вообще уже никуда не годился.
Когда я вышел оттуда, мне припомнилась строчка из Борхеса, которую часто цитировала Кики: «Проснулся бы, кабы утро приносило забытье».
Я попробовал утешить себя старым высказыванием жителей Голуэя:
«Это кафе для деревенщины. И еще для коммивояжеров».
Провались оно все пропадом.
Позвонил Лауре, которая воскликнула:
— Тебе лучше?
— Что?
— Твой грипп уже прошел?
— А, да.
— Я так рада. Я купила тебе открытку с пожеланием скорейшего выздоровления, там Снупи нарисован, а я ведь не знаю, любишь ли ты его. Джек, мне так хочется узнать о тебе побольше, до смерти хочется. Я прямо сейчас приеду.
— Лаура, послушай… я не смогу… я не буду с тобой встречаться.
— Ты хочешь сказать, сегодня?
— Сегодня и в любой другой день.
— Почему, Джек? Я сделала что-то не так? Разве я…
Я должен был положить этому конец, поэтому сказал:
— Я познакомился кое с кем.
— О господи, она хорошенькая?
— Она старше.
И я повесил трубку.
Видит Бог, практически всю свою жизнь я ощущал себя паскудно. Когда я стоял с мертвой трубкой в руке, я чувствовал, что погружаюсь еще глубже. Подошел к буфету, достал бутылку poitin и услышал, как зазвенел дверной звонок.
— Блин, — выругался я.
Протопал к двери и резко распахнул ее. Это был Брендон Флод, экс-полицейский, религиозный полудурок и кладезь информации. Я сказал сквозь зубы:
— Подаю только в офисе.
Он удивился и сказал:
— Я не прошу милостыню.
Я прошел мимо него, осмотрел дверь. Он вопросительно взглянул на меня. Я сказал:
— Решил, что там висит объявление: «Конгресс придурков».
Вошел в дом и провел его в гостиную. Бутылка с poitin, как маяк, светилась на кухонном столе. Я указал ему на диван, и он сел. Он принес с собой потрепанный кейс, который положил на колени. Сказал:
— Вы лучше выглядите, Джек.
— Живу праведно.
— Наши молитвы услышаны, аллилуйя.
— Что вы хотите?
Он открыл кейс и начал перебирать бумаги:
— Вы в курсе, что такое судебная психология?
— Не слишком.
— Несмотря на то что полиция не заинтересовалась убийствами этих молодых людей, нашелся судебный психолог, которого заинтриговала эта ситуация, и он стал ее изучать.
— Он видел все тела?
— Да.
— Зачем ему это?
— Он книгу пишет. |