От ворот еще раз посигналили.

– Ну, иду, иду. Можно подумать живот у тебя схватило. Две минуты потерпеть нельзя. Ишь, нетерпеливый какой. Не на пожар спешишь. Все равно придешь сейчас домой, завалишься на диван и будешь весь вечер пялиться с умным видом в телевизор. Знаю я вас! Я много чего знаю, но никому ничего не скажу.

– Доброе утро! Если его можно назвать добрым! – поздоровался он с сидящей в кабинете, молодой девицей.

– Доброе утро! – поздоровалась в ответ она.

Директор неторопливо усадил свое дородное, начинающее грузнеть тело в гостевое кресло и по своей обычной привычке собрался закинуть ногу на ногу, но передумал. Обе ноги, припертые руками, остались на полу. Весь его вид говорил, что он собирается сообщить что-то важное. Видать, по серьезному делу, решила про себя, Елизавета Беркут и непроизвольно переложила на столе с места на место папки с бумагами.

Генеральный, не торопясь, погладил свой массивный подбородок, почесал за ухом, провел рукой по гладко выбритому затылку и, затем сказал:

– Завтра у нас намечается проверка налоговой инспекции… Время еще есть… Можно подчистить документы! Займитесь, пожалуйста, этим Елизавета. В курс дел уже вошла?

– Стараюсь.

Более неприятного известия в работе бухгалтерии не бывает. Проверка, ревизия, денежный начет, выемка документов – эта картина словно на широкоформатном экране возникла перед взором Елизаветы. Она могла бы особенно не волноваться. Бухгалтерию фирмы приняла всего с месяц назад, даже если были упущения в учете за предыдущий период, ее они не должны касаться. Но не будешь же об этом вслух говорить. Время службы не снимает ответственности. Она вспомнила, как попала по знакомству на эту должность бухгалтера-кассира, в фирму с крутым названием «Супер-Шик». Ее приняли по знакомству. Устроила ее родственница по материнской линии Серафима Карловна. Так бы и трудилась Елизавета на рядовой должности, если бы в один прекрасный день бывший главный бухгалтер Веселова не вышла на работу.

Не вышла и не вышла, мало ли что в жизни не случается с человеком? Может быть, заболела. Может в пробке застряла, и стоит. Так до конца дня на фирме и думали, надеялись, что позвонит.

– Бывает с нею! – заглянув в бухгалтерию и не увидев Веселовой засмеялся заместитель генерального директора, а по совместительству снабженец и хозяйственник, начинающий тучнеть, вечно улыбчивый мужчина лет сорока, Константин Мясоедов.

– Значит, ты одна на хозяйстве осталась! – сказал он на второй день после исчезновения главного бухгалтера, и оглядел с ног до головы новую сотрудницу.

– Почему одна? – не поняла Елизавета. – Веселова скоро должна подойти!

– Ну, твоя Веселова нынче далеко отсюда! Чадру примеряет!

– Какую чадру? – ничего не поняла Елизавета.

Мясоедов сел на короткий диван, и стал рассказывать, перемежая выдумку с действительными фактами:

– О…о…о, Веселова!.. Достала она нас. И что только в ней наш Кизяк нашел? Ну, красивая баба, ничего не скажешь. И телеса мраморные, и шарм есть в ней особенный. Но держать ее на должности главного бухгалтера только из-за того, что она когда-то вытащила его из назьма, не вижу смысла.

– А это удобно? – спросила хозяйственника Елизавета.