– Что?
– За спиной обсуждать человека?
– Кости ближнему перемыть? – рассмеялся Мясоедов. – Святое дело! Даже не сумлевайся! В библии об этом сказано. Жизнь человека должна быть светла и открыта взору господню. Человек должен быть наг перед ним.
– Но вы же не господь Бог!
– А кто сказал, что я на его место претендую? – продолжал зубоскалить Мясоедов. – Я чту божьи заповеди и следую им. Из всех работающих с вами, я самый лояльный к человечеству.
– Жаль, оно только не знает об этом! Горе-то, какое! – рассмеялась Елизавета. Мясоедов не обратил внимания на мелкий укол. Он продолжал пиарить себя.
– Вы вот Елизавета, никогда не обращали внимания, как красивых женщин мужчины наглыми взглядами раздевают? И ведь не подлезешь им в это время в черепную коробку, не запретишь постыдно думать. А я, представьте, даже в мыслях никогда не позволяю себе опуститься низко, до плотских утех. Я максимум, всего лишь ручкой по крупу, по крупу ручкой! И то если женщина особенно красива. Только не смотрите на меня так негодующе, к вам это не относится.
Нахал. Отбрил он ее, и как ни в чем не бывало продолжил:
– Так, что с вашей Веселовой не убудет, если я расскажу, как она замужем за негром была.
– То есть?
– За вождем!
– Как?
У Елизаветы Беркут вытянулось лицо.
– А…а…а, вот видите, – не преминул подковырнуть ее Мясоедов, – вы уже забыли про свои надуманные принципы и готовы за чужой спиной выслушать эту удивительную историю. Так мне рассказывать или помолчать?
Елизавета сначала хотела выставить его за дверь, но потом решила задать всего один маленький, малюсенький вопрос:
– И дети у них есть?
Вопрос прозвучал, как поощрение. Мясоедов поудобнее устроился и даже попросил себе чашку чая:
– Чай не пьешь, откуда сил возьмешь?.. Мне со сливками, если можно!
Чайник вскипел моментально. Он сам, снабжавший буфет сотрудников бакалейным, печеным ассортиментом, знал, где что лежит в бухгалтерии. Налив чаю, слазил в холодильник за сливками, достал пачку сливочного печенья и уже помешивая содержимое чашки, стал рассказывать:
– Кизяк, как-то решил провернуть международную сделку, не помню уже точно, то ли партию бананов, то ли фиников решил по бартеру получить с представителя одной африканской страны. Помните, одно время в стране напряженка была с деньгами, меняли одно на другое, вот он и решил медь на импортный товар обменять. Наша фирма тогда только становилась на ноги, и торговала чем ни попадя. Приходит, значит, к нам представитель этой африканской страны, чтобы подписать контракт, прочитал его, и нос воротит, меди вдвое больше просит. А где ее взять? Ее и той то нет, что в контракте указана, ее еще найти надо.
Короче, встал он, чтобы уйти и в это время в кабинет вошла Веселова. Что за шарм у бабы, что за магнит она, чем притягивает к себе людей, не знаю, но когда этот несговорчивый представитель далекого континента увидел ее, он повернул назад. И знаете, что он вписал вместо меди в контракт?
Елизавета подняла на рассказчика глаза.
– Что?
– Он ее, Веселову вписал! Отдай, говорит, Кизяк, мне ее по бартеру! А хочешь, я тебе десять африканок в нагрузку к финикам, пришлю. – Мясоедов с минуту помолчал, посмотрел на дно чашки, и неожиданно встав, закончил рассказ:
– Так и уехала она в Африку!
– Что?.. По контракту?
Уже на пороге он на мгновение повернул голову:
– Вождем он оказался. Небольшим, но вождем! А вот детей у них не было!
– Так вышла она замуж или нет?
Стук закрываемой двери был ответом. |