– Откуда вы знаете, что «дно» – это выход?! – воскликнул Юлий Алексеевич.

– Я ведь уже сказал: чутье, – стушевался Катков. И махнул рукой: – Но толку-то от этого! Как его найдешь, это «дно»? Их, говорят, несколько в Зоне, только они на одном месте долго не стоят, гуляют туда-сюда. И не увидать их никак, не почуять…

– Даже с твоим чутьем? – не удержалась Илона.

– Не знаю, я ни разу еще «дно» не встречал, – очень серьезно ответил Дед. – Если бы встретил – сразу бы прыгнул, не раздумывая.

– Мы знаем, где такое «дно»! – загорелся радостью Тетерин. – Наш коллега недавно в него провалился… Друзья! – обвел он всех торжественным взором. – Идемте скорее туда! Вы слышали, что сказал Николай Николаевич? Мы спасены!

– Первое, что мы услышали от Николая Николаевича, – сквозь зубы процедила Илона, – это стук его пулемета. Блямс особенно хорошо его разобрал. Да и вообще, не услышать Николая Николаевича весьма сложно – поговорить он горазд. И, разумеется, вещает одну только истину. А как же? Авиационный инженер, знаете ли! Без диплома, правда. Но ведь не станет же его чутье врать!

Все вдруг резко замолчали. На удивление, даже Дед не стал ни возражать, ни оправдываться. А потом извиняющимся, будто даже заискивающим тоном заговорил профессор Сысоев:

– Да-да, все так… В том смысле, что мы не можем целиком положиться на слова господина Каткова. Нет-нет, я ни в коем случае не утверждаю, что он лжет! Но весьма вероятно, что он выдает желаемое за действительное. Или его чутье, если угодно. Ну, так и что? Зато не вызывает ни малейшего сомнения предположение господина Плужникова насчет того, что на месте катастрофы межзвездного корабля нас ожидают повышенная радиоактивность и, скорее всего, масса иных губительных для человеческого организма излучений. Это даже не предположение, а почти стопроцентный факт. Стопроцентная, я бы даже сказал, смерть. Зато вероятность того, что мы обнаружим там выход из Зоны, гипотетическую «дырку», проделанную взрывом, весьма и весьма мала, о чем не единожды упоминал господин космический разведчик. И то, что из этой «дырки» мы попадем прямиком в высокотехнологический мир, где нас тут же вылечат, – это почти то же самое по вероятности, что, умерев там в муках, мы окажемся в раю, где благополучно «воскреснем». Поэтому лично я, не призывая никого следовать моему примеру, выбираю «дно Зоны», куда немедленно, с вашего позволения, и отправляюсь.

– Я тоже! – бросился к нему с объятиями доцент Тетерин.

– Если вы не станете возражать, – скромно потупившись, произнес Дед, – я бы, так сказать, с огромным удовольствием составил вам компанию.

– Но там смерть! – схватился за голову Егор. – Юлий Алексеевич, Олег Дмитриевич, вы же ученые!

– Простите, Егор, – сказал профессор. – Давайте посмотрим правде в глаза. Ваш вариант – тоже смерть. Только куда более мучительная.

– А ты?.. – в отчаянии повернулся Плюх к Забияке.

– Я туда, где нет этого, – мотнула та подбородком на Деда.

Косморазведчик улыбнулся, но явно натянуто, в его взгляде мелькнула обида.

– Да ладно тебе, – плечом в плечо толкнула друга девушка. – Уж и поерничать нельзя? Знаю ведь, что услышать надеялся.

Плюх не стал переспрашивать и повернулся к «богомолу».

– Блямс! – не дожидаясь вопроса, выдал тот.