-  Принимаю.

    Вечером на площади собрались все - даже те, кто пропустил утреннее представление. У меня было достаточно подруг моего роста и возраста, и можно было не опасаться, что колдун отличит меня от остальных случайно. Городской глава отобрал десять девушек и велел выстроиться так, чтобы колдуну было удобно нас узнавать.

    Чувствуя себя ужасно глупо, я встала в ряд с остальными. Кто-то из нас хихикал, кто-то, наоборот, рыдал. Кому-то было жалко влюблённого волшебника, кто-то боялся, что колдун узнает меня и принудит к браку, а кому-то вся ситуация казалась донельзя забавной.

    Глава прикрикнул. Все сделали серьёзные лица и спрятали руки за спинами: чтобы колдун не мог узнать меня по синяку на руке.

    Колдун прошёлся вдоль нашей шеренги. Он был печален, а в глазах не мелькало ни искорки узнавания. Я успокоилась: кого бы он ни любил, это была не я. Он никогда не докажет, что я давала столь безрассудные клятвы.

    Р'ееефь покачал головой.

    -  Что я могу делать? - спросил он.

    -  Вы можете узнать или не узнать вашу невесту, - любезно откликнулся глава.

    -  Я понимаю, но что мне при этом разрешается делать?

    -  Только смотреть.

    -  А говорить я могу?

    -  Но вы же и так говорите.

    -  Нет, я имею в виду - говорить с Ликой?

    -  Вы с ней говорили и не раз.

    -  А я хочу сейчас.

    -  Но она не будет вам отвечать.

    -  Почему бы и нет?

    -  Разве вы не понимаете? Она же может выдать себя!

    -  Нет, это вы не понимаете. Я ни слова не скажу Л'ииикькае и она может молчать сколько угодно. Я хочу обратиться к Лике. Мне так легче будет узнать её среди других.

    Глава пожал плечами.

    -  Даже если случится чудо и она вас вспомнит - условие остаётся в силе. Вы не получите прав на девушку, пока не узнаете её среди сильфов.

    -  Хорошо.

    Мне стало страшно. Что он задумал?

    Р'ееефь перемигнулся с кем-то из вернувшихся к вечеру эльфов и тот протянул ему… нечто. Кажется, это музыкальный инструмент. Он чем-то напоминал скрипку, но именно что напоминал - форма была совсем другая, никакого смычка и…

    Р'ееефь заиграл. Не знаю, на что он рассчитывал, извлекая из своего инструмента кошмарно громкие звуки. А потом ещё и запел. К счастью, тут подействовало заклинание и звуки инструмента стали тише, такими, какие мы могли спокойно слушать.

    Он пел. У человека оказался очень приятный голос, но слова какие-то дикие. Было совершенно непонятно, к чему он поёт эти песни, не о любви, не о магии, не о людях. То есть они были, конечно, о людях, но я ждала, что Р'ееефь будет петь о том, как хорошо быть человеком… а он этого не делал.

    Песни были грустные, красивые и, послушав немного, я поняла, что с трудом могу удержаться от слёз.

    Не я одна - очень скоро на площади рыдали все. Даже эльфы украдкой смахивали слёзы.

    Р'ееефь последний раз провёл по струнам и умолк.

    -  Лика, - прочувственно проговорил он. - Я знаю, ты меня не помнишь и не помнишь, что совсем недавно любила. Я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу отличить тебя от других сильфов: для меня вы все на одно лицо. Ты не помнишь меня, не помнишь, как мы были вместе, как мы познакомились, как я пел тебе песни, как я спас твою жизнь, как заботился о тебе в замке своего учителя… Я любил тебя и делал всё, чтобы ты была счастлива.