В Променаде было пусто, тихо и царил полумрак. Столы сдвинуты в сторону, стулья составлены один на другой. Прилавок закрыт белым полотном. Том сделал несколько осторожных, бесшумных шагов, стесняясь собственной тени за спиной. Им овладело странное, почти сексуальное возбуждение — болезненное, головокружительное, настойчивое, гнетущее. Том подумал: это не похоже на похоть, это она и есть. Он ускорил шаг. Рот его приоткрылся, глаза расширились. Он крался на цыпочках к источнику света — приоткрытой двери Баптистерия: там начинался спуск к источнику и еще оттуда можно было попасть в длинный коридор первого этажа, ведущий в Палаты. Том замер, прислушиваясь, а потом скользнул в дверь.

В первую минуту он ощутил теплый парной запах и заполнившие воздух испарения. Большие бронзовые двери, усеянные заклепками, увенчанные каменным фронтоном, были распахнуты настежь. Слышался низкий вибрирующий гул. Том подошел к открытым дверям. Он коснулся одной из створок и быстро отдернул руку. Дверь была обжигающе горяча. Он шагнул в проем, моргая — ресницы мгновенно намокли от пара.

Перед ним — впереди и внизу — сияло море ослепительно ярких огней. Он стоял на чем-то вроде зарешеченного балкона или галереи, откуда справа и слева спускались вниз крутые металлические лестницы. Многочисленные сверкающие трубы, от крохотных до огромных, заполняли пространство под балконом. Светлые, серебряные с золотистым оттенком, очень-очень светлого золота, покрытые крохотными капельками влаги, сверкавшими подобно алмазам. Составленный трубами узор, кое-где скрытый клубами пара, казался геометрическим, но оставлял впечатление хаотического нагромождения. Трубы уходили далеко вниз, и никакого дна или пола видно не было. Том ощущал теплый ветерок и, глядя вниз, видел, что пар, который, по-видимому, наполнял эту пропасть, находится в постоянном движении. Очевидно, где-то располагались невидимые вентиляторы, воздушные потоки, которые должны были разгонять пар, но, возможно, сейчас не справлялись.

Том не любил высоты. У него по-настоящему закружилась голова, и это походило на сексуальный трепет, испытанный им в Променаде, а может, было продолжением этого трепета. Том никогда раньше не видел изнанки Института, потому что источник закрыли от публики еще до его рождения. Том смутно представлял себе расщелину или грот и бьющий оттуда исходящий паром поток воды, а не массу сверкающих труб. «Но, — подумал он, — здесь должен быть источник, должны быть скалы, в самом низу вода откуда-то вытекает, куда-то поднимается. Если немного спуститься, можно увидеть». Он прошел мимо плакатика с надписью красными буквами «Осторожно, опасность!» и ступил на ближайшую лестницу. Она чуть раскачивалась. Том остановился, его подташнивало. Потом, держась за круглый гладкий поручень, он быстро побежал вниз к площадке, вроде бы более устойчивой. Лестницы, которых в поле его зрения стало больше, были сделаны из какого-то легкого и слегка гнущегося металла, видимо — из стали. «Они из какой-то необыкновенной стали, — подумал Том, — такие элегантные, паутинно-тонкие, почти нематериальные, с узкими ступенями и обманывающими глаз линиями тонких вертикальных перекладин, поддерживающих наклонные поручни. Это больше похоже на висящие в воздухе трапеции, чем на лестницы». Серебристо-белые лестницы контрастировали с лабиринтом труб, среди которых висели.