Руби заметила Джона Роберта несколько раньше, когда он вышел из раздевалки вместе с Уильямом Исткотом, и обошлась без застенчивых опасений. Она, как верный пес, дождалась, пока Алекс вернется за одеждой, и, освободившись, пошла вдоль бассейна в поисках Розанова. Она заметила Диану в саду, но, как обычно, они не обменялись никаким приветствием. Руби нашла Розанова там же, где, подходя с другой стороны, видел его Джордж. Розанов стоял и беседовал с Исткотом. Руби встала неподалеку, расставив ноги и сцепив руки, и уставилась на Розанова. Еще несколько человек, узнавших философа, стояли вокруг, но никто не отважился подойти так близко. Джон Роберт, однако, не видел Руби. Он, продолжая беседовать с Исткотом, спустился по ступенькам в одну из пароварок.

Пароварки, как я уже объяснял, представляют собой круглые дыры футов двенадцати глубиной и пятнадцати в диаметре, со скамьей по окружности. В воду спускается железная лестница. Уровень воды таков, что из нее торчат голова и плечи сидящих любителей понежиться. Температура воды в разных пароварках разная и заметно выше, чем в бассейне, поэтому в холодную погоду здесь висит такой густой пар, что дух захватывает. Руби наклонилась над водой, но не могла разглядеть своего героя.

Варясь при температуре 45° по Цельсию, Джон Роберт как раз говорил Уильяму Исткоту (Ящерке Биллю) характерным жестким, решительным голосом:

— Слава богу, еще духовой оркестр тут не завели.

— Да, некоторые хотели, но тогда все это место сделалось бы совершенно нереальным, а ведь в Купальнях самое замечательное — что они такие настоящие, ну, ты понимаешь, о чем я.

— Да, очень хорошо понимаю.

Кроме них в пароварке был только один человек, который, узнав Розанова, смущенно и растерянно отодвинулся и сразу полез наружу. (Это был отец Несты Уиггинс, захудалый дамский портной из Бэркстауна.)

— Так значит, Палаты отремонтировали и там можно остановиться как в гостинице, — говорил Джон Роберт.

— Да. Там тебя никто не потревожит, будешь работать спокойно, — ответил Исткот.

Джон Роберт промолчал.

В этот момент по железным ступенькам в парную яму спустился Адам. Он остановился по колени в очень горячей воде и вгляделся в пар, чтобы понять, кто там сидит. Он надеялся, что в пароварке никого не будет. Он узнал Исткота, но не Розанова, которого никогда не видел.

— Привет, — сказал Уильям, но Адам уже повернулся и ускользнул наверх.

— Руфус стал очень похож на отца, — сказал Розанов, — Это ведь Руфус был, верно?

— Да нет. Я же тебе говорил. Руфус погиб ребенком. Это другой мальчик, Адам, сын Брайана Маккефри.

— Ах да, ты мне рассказывал тогда в Лондоне.

Старые друзья все эти годы изредка встречались в столице во время философских визитов Розанова.

— Он похож на Джорджа, а еще точнее — на Алана.

— Жаль, что Алана больше нет; он был интересный человек, хотя я его едва знал. Ты говорил, что Хьюго тоже умер?

— Да, Белфаундер умер несколько лет назад.

— А что все его дорогие часы?

— Он их оставил этому писателю, я все забываю, как его зовут.

— Хотелось бы мне еще раз поговорить с Хьюго.

— Ну, здесь должен найтись кто-то для тебя подходящий.

— Подходящий для использования материал?

— Ну, я не имел в виду ничего такого.

— Конечно нет, Билл. Черт возьми, ведь у меня есть ты!

— Я все еще играю в бридж, но это не твоя стихия! А как насчет N?

— Нет.

— Ты сказал, Джордж Маккефри…

— Нет.

— Еще священник. Я тебе рассказывал…

— Еврей?

— Да.