Ох уж эти интриганы. Даже если все так не было задумано изначально, становится очевидно, что я превратился из избранного Марханы в маленькую песчинку, которая должна перекроить мир. У Аркейна нет причины вмешиваться в политику. Поэтому им требуется такой член ордена, который не может входить в его ряды, но при этом способен продвигать решения ордена на королевской земле.

В Катценауге поклонялись Мархане. Создатели Аркейна — граждане Катценауге. Значит, в ордене есть как минимум ячейка последователей темной богини. Не знаю, прячутся ли эти ребята от остальных членов ордена, но они запросто могут играть за спиной братьев и сестер, разыгрывая тот же магистрат втемную. Или хотя бы его часть.

Улыбнувшись, я прищурил глаза. Впереди начинались предместья центра баронства. Город, в котором судьба Киррэла сделала резкий поворот, ведущий к смерти.

— С возвращением, — будто услышав мои мысли, сказала Салэм не оборачиваясь. — Ты дома.

Глава 26

Как бы поступил на моем месте нормальный аристократ?

Для начала попросил помощи у соседей, затем отправился к герцогу. Являться к графу, который заочно тебя похоронил — весьма опрометчивый поступок, а потому именно к герцогу. А после, объединившись с этими господами, пошел войной на узурпатора. После победы над лжебароном оказался по гроб жизни обязан всем союзникам, в итоге потеряв самостоятельность и территории.

Как поступил я?

Въехал в южные ворота столицы баронства верхом на дредхорсте в компании искоренительницы Аркейна. На моем пальце блестел перстень бастарда Чернотопья, и все горожане, с нескрываемым любопытством разглядывающие нас, видели этот знак.

Стражи почти не было, вероятно, старую Ян разогнал, чтобы не мешали творить что вздумается обнаглевшему бандиту и его шайке разбойников. Дважды нам попадались люди в накидках Чернотопья, но вместо того, чтобы остановить и попытаться хоть как-то на нас повлиять, эти полицаи бежали к поместью, будто там можно было скрыться.

Народ, наоборот, все больше стягивался к костяному пауку. Нежити здесь такой не видели, да и члены ордена в баронстве почти не появлялись. Так что Салэм разглядывали едва ли не внимательнее, чем мой перстень.

Но это продлилось ровно до того момента, пока кто-то в толпе не выдохнул с облегчением.

— Барон вернулся!

И будто плотину прорвало. Толпа покачнулась, на секунду я подумал, насколько легко сейчас нас задавить, но люди кланялись и вставали на колени. В мгновение ока улица оказалась перекрыта, склонившиеся люди приветствовали меня и смотрели с такой надеждой в глазах, что у меня в горле встал ком.

Глядя в их усталые лица, я замечал одно и то же выражение. А нарастающий шепот все больше переходил в скандирование.

— Барон! — шептали в первом ряду.

— Барон! — в голос выдыхали стоящие дальше.

Салэм неожиданно вскочила, встав ногами на седло и, раскинув руки, зажгла зеленое пламя на ладонях.

— Слушай меня, Чернотопье! — ее голос, усиленный чарами, подхватил ветер, и я был уверен, ее сейчас слышит весь город.

Толпа замолчала, боясь упустить хоть слово. Нечасто люди видели магов, так что тут удивление совпало с эффектностью. Салэм привлекла внимание народа и — я был уверен — прекрасно знала, что ей нужно сказать.

— Культ Хибы подкупил банду разбойников и помог им вероломно напасть на вашего барона Кристофа Шварцмаркта, — объявила Салэм. — Они убили всех и считали, что род настоящих владетелей Чернотопья прерван.

Толпа взволновалась сильнее, но гул быстро утих, стоило пламени на ладонях девушки вспыхнуть ярче.

— Они не знали, что один из сыновей барона выжил.