Шеви подняла палец:

– Повторите последнюю фразу еще раз. Я хочу убедиться, что не ослышалась.

– Если человека перебросить в девятнадцатый век, до него не доберется и сам Джон Готти, верно? Мы отправляли свидетелей в прошлое в сопровождении оперативного сотрудника, а затем возвращали их домой для дачи показаний.

– То есть ФБР осуществляет защиту свидетелей, отправляя их в прошлое?

– Да. Хотите, чтобы я повторил это еще раз?

– Нет, спасибо. Я поняла.

– Разумеется, это чрезвычайно дорогостоящий способ. Энергозатраты на один-единственный запуск таковы, что их хватило бы для освещения целой небольшой страны. Поэтому данным способом защиты пользовались только те свидетели, которые подвергались наиболее высокому риску с точки зрения безопасности, и которым приходилось ждать завершения следствия несколько лет. За десять лет фактической работы ПАУКСа мы заслали в прошлое всего четырех свидетелей, на разные периоды времени. В результате некоторые высокопоставленные офицеры разведслужб сочли, что расходы правительства не покрываются эффективностью программы, и полковник Клейтон Бокс, очень энергичный тип из спецназа, предложил использовать наши технологии для особых миссий.

– Мокрая работа? Убийства?

– Совершенно верно. Представьте, мы могли бы вернуться в прошлое и остановить террористов, пока они еще ходили в школу. Отцу эта идея страшно не понравилась. Несмотря на все мои увещевания, он все больше превращался в параноика. Ему повсюду мерещились заговоры, и в конце концов он пришел к убеждению, что результаты его исследований были похищены. Однажды утром он попросту исчез – перенесся в прошлое, прихватив с собой все запрограммированные пульты и коды доступа. Отец мог вернуться в любой момент, зато мы не могли последовать за ним, не имея нужных программ и кодов, которые он хранил в собственной памяти. Именно он изобрел язык для программирования модулей, а значит, без него ПАУКС фактически прекратил свое существование. Мой отец был единственным ключом. За все это время мы так и не смогли взломать его машины. Мы потеряли Терренса Картера, ключевого свидетеля по крайне масштабному делу о коррупции. Приставленный к нему телохранитель тоже был убит вместе с ним. Не говоря уже о том, что обошедшиеся в миллионы долларов модули ПАУКСа, размещенные в местах прохождения червоточин, превратились в бесполезный хлам. По иронии судьбы, полковник Бокс и вся его группа погибли в ходе одной из операций всего несколько недель спустя, так что угроза ПАУКСу сама собой устранилась.

Шеви помолчала, усваивая обрушившийся на нее поток информации, а затем задала вопрос, который ее особенно беспокоил.

– Значит, желтая кровь и обезьянья рука – это еще не все возможные аберрации?

Феликс Смарт ответил совершенно невозмутимо, как будто прибытие из прошлого трупа, отчасти превратившегося в обезьяну, было самым обычным делом.

– Вероятность возникновения сразу двух аберраций чрезвычайно низка. Раньше у смертников изредка случались мутации при прохождении через червоточину. Согласно отцовской теории, временные туннели обладают памятью, которая может вызывать нарушения в квантовой пене. Молекулы перемешиваются между собой. В девяноста девяти процентах случаев наши испытуемые проходили червоточину без каких-либо заметных отклонений, хотя нам случалось наблюдать лишние конечности, возникновение экстрасенсорных способностей, а однажды даже динозавровую голову.

Шеви пришлось постараться, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица.

– Голову динозавра?

– Звучит фантастично, верно? Думаю, это был велоцираптор. Нам не удалось выяснить точно.

– Динозавр умер?

Феликс Смарт нахмурился:

– Технически, велоцираптор покончил с собой. В нем еще оставалось достаточно ученого разума, чтобы осознать, что произошло.