Уитмейер чуть наклонился к ней с деланым воодушевлением, как будто намеревался сообщить действительно потрясающую новость:

– По сути, тебе вообще ничего не придется делать, кроме как заочно готовиться к экзаменам на аттестат зрелости.

– Ясно. Значит, снова в школу, как маленькая, – вздохнула Шеви.

– Мне неприятно говорить это, Шеви, но ты и в самом деле еще ребенок, – сказал Уитмейер чуть жестче.

Он уже нетерпеливо поглядывал поверх ее плеча, торопясь прекратить этот разговор и присоединиться к остальным агентам, которые шумно галдели в переполненном офисе, клацая затворами служебных пистолетов и перешучиваясь.

– Я готов платить тебе жалование из средств Бюро еще два года, Шеви, и это все, что я могу для тебя сделать. Можешь принять это предложение, а можешь отказаться, дело твое. Но в любом случае, если тебе нужен шанс остаться в ФБР, тебе придется отправляться в Лондон.

И вот Шеви уже девять месяцев торчала в Англии, опекая кошмарного вида металлический аппарат, похожий на спускаемый модуль космического корабля, зачем-то впихнутый в подвал четырехэтажного георгианского особняка на Бэдфорд-сквер в Блумсбери.

– А чем мы на самом деле занимаемся? – спросила она своего начальника в первый же день.

Хотите верьте, хотите нет, но его звали агент Оранж. Наверняка в шутку, решила Шеви. Он весь, с головы до ног, был исключительно серого или серебристого цвета, от седой челки и зеркальных очков до облегающего костюма и дорогих, сшитых на заказ мягких мокасин с кисточками.

– Мы занимаемся аппаратом, – ответил пятидесятилетний агент, растягивая слова, как водится у шотландцев.

– Поклоняемся ему, что ли? – буркнула Шеви. Ей все еще было не по себе из-за смены часовых поясов, поэтому настроение у нее было слегка воинственное.

Однако Оранж отнесся к этим словам с неожиданной серьезностью.

– В каком-то смысле да, агент Савано. Можно сказать, что тот аппарат в подвале – наша церковь.

Он провел Шеви через холл, обставленный, как гостиная в трехзвездочном английском отеле: с камином, коваными подставками для дров и корабликами в бутылках, а потом вниз, в подвальный этаж, вход в который закрывала массивная стальная дверь. Стоило им миновать эту дверь, как все вокруг сделалось таким, как и положено в ФБР. Шеви тут же заметила не меньше дюжины вмонтированных в бетонные стены камер и датчики движения по всему коридору, вдоль которого тянулись забранные в серую трубку кабеля всех известных человечеству видов связи.

– Здорово у вас тут оборудовано, – сухо прокомментировала Шеви. – Каждый как на ладони. Ни чихнуть, ни пукнуть.

Оранж сдержанно кашлянул.

– Агент Уитмейер упомянул, что я ваш начальник?

– Никак нет, – солгала Шеви. – Он сказал, что мы напарники.

– Едва ли, – отозвался Оранж. – На самом деле я обращаюсь к вам «агент» чисто из любезности. Насколько я слышал, вас отправили в Лондон после провала некоей бестолковой школярской инициативы.

Они шагали по коридору, миновав сначала камеру для задержанных, затем отлично оборудованный медицинский пункт, и оказались в большом круглом помещении, где возвышалось примерно трехметровой высоты металлическое сооружение в форме пирамиды, опутанное охладительными трубками и мигающее огромным количеством непонятных огоньков.

– Это – центр ПАУКСа, – сказал Оранж, любовно коснувшись корпуса.

– Похоже на рождественскую елку из научной фантастики, – оценила Шеви, стараясь не показать, что на самом деле аппарат весьма ее впечатлил.