|
- На помощь, Пален! - Ваше величество, - сказал Беннигсен, подходя к Павлу и салютуя ему шпагой, - вы напрасно зовете Палена: он наш. Но не извольте беспокоиться: жизни вашей ничто не угрожает. От имени императора Александра арестую вас. - Кто вы? - крикнул император, не узнав при слабом, дрожащем свете ночника тех, кто с ним говорил. - Кто мы? - повторил Зубов, протягивая ему акт об отречении от престола. - Мы посланы сенатом, прочти эту бумагу и сам решай свою судьбу. Одной рукой Зубов протянул Павлу бумагу, а другой поднес ночник, чтобы он мог прочесть ее. Павел взял бумагу, пробежал ее глазами, но, так и не дочитав до конца, поднял голову и, глядя на заговорщиков, спросил: - Боже правый! Что я вам сделал? Почему вы так поступаете со мной? - Четыре года ты нас мучаешь и тиранишь! - крикнул в ответ чей-то голос. Павел продолжал чтение, и мало-помалу его возбуждение росло и гнев увеличивался. И он, забыв, что одинок, гол и безоружен, что перед ним стоят люди со шпагами в руках, скомкал акт об отречении и бросил его на пол. - Никогда, - закричал он, - никогда я этой бумаги не подпишу! Лучше умру! И он сделал движение, чтобы схватить свою шпагу, лежавшую на кресле в нескольких шагах от него. В этот момент в комнату ворвался второй отряд заговорщиков, состоявший большею частью из разжалованных и подвергнутых наказанию офицеров во главе с князем Яшвилем, который поклялся отомстить Павлу за нанесенное им оскорбление. Он кинулся на Павла, и между ними завязалась борьба, во время которой оба упали на пол, опрокинув ночник и ширмы. Павел дико вскрикнул, ибо ударился головой о выступ камина и получил глубокую рану. Испугавшись, что крик этот будет услышан во дворце, князь Вяземский принялся душить Павла. Все это произошло в полной темноте. Наконец Павел вырвался из рук заговорщиков и стал умолять их по-французски: - Господа, ради бога, пощадите! Дайте помолиться бо... Слова эти тут же замерли, потому что один из заговорщиков обвил вокруг шеи Павла свой шарф и затянул его. Тот захрипел, но скоро хрип его прекратился. Тело судорожно вздрогнуло, и, когда Беннигсен снова зажег ночник, Павел был уже мертв. На голове его зияла рана, полученная при ударе о край камина, но заговорщиков это нисколько не тревожило: было решено объявить, что император скончался от апоплексического удара и что он рану эту получил при падении. В этот момент за дверью потайного хода послышался шорох. Это была императрица, услышавшая шум и крики, доносившиеся из покоев императора. Заговорщики сперва испугались, но, узнав ее голос, успокоились. Впрочем, дверь из ее половины на половину Павла была закрыта, и они свободно могли окончить начатое дело. Беннигсен наклонился над Павлом и, убедившись, что он в самом деле мертв, велел положить его на кровать. Только в эту минуту в комнате появился Пален с обнаженной шпагой в руке. Верный своей двойственной роли, он выжидал, чтобы все было окончено, и только тогда примкнул к заговорщикам. Увидев труп Павла, на который Беннигсен набросил одеяло, он побледнел, прислонился к двери, опустив шпагу. - Пора, господа, - сказал Беннигсен, единственный из заговорщиков, сохранивший полное самообладание, - необходимо присягнуть новому императору. - Да, да, - раздались со всех сторон голоса. - Да здравствует Александр! И заговорщики поспешили оставить комнату, в которой только что разыгралась эта трагедия. |
