Все это, как видим, намного превышало уровень доходов тогдашнего зарубежного коллеги русских революционеров — социалиста Бенито Муссолини! Но он занимался тогда не столь подрывной и опасной, а следовательно — и не такой выгодной деятельностью!

В то же самое время в руках Азефа оказалось практически бесконтрольное использование средств БО, с 1903 года находившихся в его полном распоряжении.

Одновременно и его жена, состоявшая официальным представителем ПСР в Париже, имела доступ к партийным деньгам, которыми она «пользовалась без всякого контроля».

Последнее, однако, едва ли поддается однозначной трактовке, поскольку «Азеф ругал жену за каждую копейку, был противником любых трат, внешне они жили весьма скромно, хотя сам Азеф любил удобства, хорошие костюмы, короче говоря, «жизнь» во всех ее проявлениях».

Уникальное финансовое положение Азефа вполне соответствовало его личному политическому влиянию: в 1903–1908 годах он ревниво следил за тем, чтобы самолично решать, кто из российских государственных деятелей должен стать объектом нападения его террористов — и блистательно организовывал эти нападения.

А уж чьи желания и намерения он при этом выполнял — это по сей день остается предметом пересудов в исторической литературе!

После разоблачения Азефа в 1908 году БО не сумела совершить практически ни одного террористического акта, а в 1917 году ПСР — самая массовая партия в тогдашней России! — оказалась полным политическим банкротом!

Если у кого-нибудь возникло нечто вроде сочувствия к партии эсеров, оказавшейся жалкой игрушкой в лапах такого монстра, как Азеф, то мы в утешение сообщим, что другие партии оказывались едва ли в лучшем положении. Там, конечно, не было своих Азефов (Азеф — личность не менее уникальная, чем какой-нибудь, например, Наполеон Бонапарт!), но зато царило засилье гораздо более мелких агентов, целиком опутывавших всякую партийную деятельность.

Вот, например, большевики.

В декабре 1913 года некий Матвей Бряндинский докладывал в Департамент полиции о работе, проделанной им в этой партии: «я принял на себя заведование общепартийным транспортом либеральной литературы из-за границы в Россию и рассылкой ее по местным организациям. За этот период деятельности, продолжавшийся с сентября 1909 г. по сентябрь 1911 г., пользуясь близостью к центру партии, я получил возможность освещать направление как общепартийной политики, так и отдельных ее фракций /…/. Собрал сведения о личности учеников партийной школы, устроенной Лениным около Парижа, ко времени их возвращения в Россию, что дало возможность по ним проследить и уничтожить остатки или зародыши организаций, в которых они начали работать. /…/

Указаны петербургские, московские и тифлисские делегаты, хотевшие поехать на общепартийную конференцию, которая состоялась [в Праге] в январе 1912 года. Громадные средства, затрачиваемые партией на доставку нелегальной литературы в Россию, пропали даром, так как она или гнила на границе, или же доставлялась в петербургские и московские охранные отделения, и лишь незначительная часть рассылалась по местам, причем адреса получателя служили путеводной нитью для раскрытия местных организаций».

Понятно, что контрагентами Бряндинского были не сплошные идиоты. Он был заподозрен в предательстве, сначала — отстранен от ответственной работы, затем — публично разоблачен, но скрылся от революционеров, а в 1913 году уже пребывал не у дел.

Зато трудились другие — и в значительном количестве: «К концу 1910 г. в агентуре Московского охранного отделения насчитывалось 17 человек, работавших среди социал-демократов» — и занимали они там тогда вовсе не рядовые должности!

В 1912 году, например, Московское областное бюро РСДРП состояло из тройки: Р.