— Пятьсот пятьдесят. Добычу уже поделили, на вашу долю двести тысяч, — ответил я.

Мэдифорд прищурился и взглянул мне в глаза.

— Да, это уже больше походит на правду. Но мне кажется, когда я рассказал вам о флоте, мы договаривались на пятьдесят процентов? — произнёс он.

— Двести тысяч, — отрезал я. — Вам ещё достанется доля с других кораблей. Сколько вы их наняли, десять? Двадцать?

Губернатор достал шёлковый платок и вытер пот со лба. В карете было неимоверно душно, но это — цена престижа.

— Семнадцать капитанов отправилось к Кубе. Кроме вас пока не вернулся никто, — сказал он.

Я тихо присвистнул. Мне, оказывается, крупно повезло, что испанцы, занятые другими кораблями, не пришли «Сан-Ильдефонсо» на помощь.

— Триста тысяч, — произнёс Мэдифорд не допускающим возражений тоном.

— Двести двадцать, — попробовал поторговаться я.

Старик посмотрел на меня, будто я сказал что-то непристойное.

— Мы не на базаре, капитан. Двести пятьдесят тысяч — моё последнее предложение.

Я улыбнулся.

— Мне придётся урезать свою долю, сэр.

— Ваши проблемы, — хмыкнул губернатор.

— Двести пятьдесят тысяч и поместье на острове, и я согласен, — сделал отчаянную попытку я.

К моему удивлению, губернатор задумался.

— По рукам. Завтра в одиннадцать утра вы приносите мою долю, а я выписываю вам дарственную, — согласился он и протянул мне руку.

Я пожал рыхлую старческую ладонь.

— Можете пока отдохнуть в моей резиденции, капитан. Кстати, что у вас с лицом?

— Долгая история, сэр. Немного опалило порохом, — ответил я, и мы наконец вышли из кареты прямо к губернаторскому крыльцу.

С тех пор, как я был здесь, резиденция стала ещё краше. Чего не скажешь о городе. Я прошёл в столовую, приказал служанке принести мне вина и развалился в кресле. Юная мулатка протянула мне бокал кроваво-красной жидкости и молча отошла в сторону, ожидая дальнейших приказов.

Я вгляделся в рубиновую поверхность в бокале. Мне мерещилась кровь, пролитая мной за долгие годы, и я передумал пить. Я встал и вышел в сад, подышать свежим воздухом.

Повсюду цвели орхидеи, лилии и розы, ещё сад был заполнен цветами, которые я узнать не мог. Жужжали пчёлы, трещали сверчки, а где-то наверху пели дивные тропические птицы.

Губернаторский сад внушал какое-то спокойствие и благоговение. Редко где на Карибах можно было встретить такой. Я любовался цветами, и не сразу заметил, как сзади кто-то подошёл.

— Красиво, правда? — раздался знакомый голос.

Я обернулся и увидел её. Леди Монтгомери стояла в двух шагах от меня в пышном лиловом платье, подчёркивающем её фигуру. В волосах сверкала небольшая диадема, а на руках были длинные шёлковые перчатки.

— Моё почтение, — слегка поклонился я, девушка кивнула в ответ.

Я осторожно сорвал какой-то фиолетовый цветок и протянул ей.

— Альстромерия, — улыбнулась она и вдохнула аромат. — Мой любимый цветок. Но срывать было не обязательно.

— Как ваши дела? — спросил я.

Девушка мгновенно погрустнела.

— Не хочу об этом говорить, — вздохнула она. — Может, лучше прогуляемся по саду?

— Конечно, миледи, — произнёс я.

Я выставил локоть, Алисия взяла меня под руку, и мы неторопливо пошли под зелёными ветвями губернаторского сада. Сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть из груди.

— А как у вас дела? Я слышала, вы захватили достойный приз, — спросила она.