— Я знала, что люди о ней судачат, но я понятия не имела о том, что именно о ней говорят. Но даже если бы я и знала — что из этого? Нельзя передавать жертве распространяемые о ней слухи. Ни в коем случае. Неписаный закон. Это все равно, что сообщить супругу о неверности жены.

— Даже если жертва сама на этом настаивает?

— Тем более, если жертва настаивает! Ведь никто из нас не желает видеть себя таким, каким его видят со стороны. Если люди задают подобные вопросы, то только ради того, чтобы лишний раз убедиться. Ведь ни один артист или писатель не хочет слышать правдивой критики в свой адрес. Требуется только похвала. Персидские цари, как известно, даже убивали тех гонцов, которые привозили им дурные вести.

— Ты на самом деле так думаешь? — спросил Базил. — Может, ты не доверяешь мисс Крайль?

— Да нет же! — воскликнула Гизела. — Я ей всегда доверяла, как доверяю и теперь. Я готова сделать все на свете, чтобы помочь ей.

— Ты уверена в этом?

— Абсолютно.

— Тогда позволь мне стать ее представителем. Завтра же я отправлюсь в Бреретон и буду настаивать там на получении объяснений по поводу поступка миссис Лайтфут. Как психиатр, я выражаю особый интерес к этому весьма странному воздействию сплетен в школе.

— Чепуха! Ты просто хочешь уберечь меня от беды!

— Какой я эгоист! Только я не стал бы говорить о беде. Я здесь употребил бы другое слово — «опасность».

— Почему?

— Во всем этом чувствуется чей-то злой умысел, в результате которого мисс Крайль лишилась места. Злой умысел, таинственность и одержанный триумф, — это далеко не «святая троица». Может появиться нужда в следующей жертве.

— Фостина пока остановилась в Нью-Йорке, в «Фонтенбло». — Гизела вытащила из сумочки визитку. — Есть ручка? Я напишу адрес.

Он попросил у бармена ручку.

— А теперь я отвезу тебя на Центральный вокзал, если ты на самом деле хочешь уехать одиннадцатичасовым поездом.

— Завтра вечером в Бреретоне состоится школьный вечер. Не хочешь ли приехать к нам?

— Вечер у меня занят. Я выступаю свидетелем на судебном разбирательстве по поводу одного странного случая помешательства. Я приеду в Бреретон утром.

— Но утром у меня урок! — на лице Гизелы появилась кислая гримаска.

— Не хочешь ли ты пообедать со мной в пятницу вечером?

— С удовольствием. В субботу у меня нет уроков. Значит, не нужно торопиться, нервничать, чтобы вовремя возвратиться в школу.

Автомобиль затормозил между Первой и Второй улицами. Это был темный и пустынный перекресток. Склады по обе стороны были закрыты, а единственный фонарь горел далеко впереди, на самом углу. В это время не было и пешеходов. Не говоря ни слова, они повернулись и прильнули друг к другу губами.

Наконец, он выпустил ее из объятий и Гизела отстранилась.

— Ради этой встречи я пролетел шесть тысяч миль! — сказал Базил. — Меня хотели оставить в Японии еще на годик-другой.

— Я очень рада, что ты этого не сделал, — еле слышно ответила она.

— Если рада, то разорви контракт с Бреретоном!

— Ох право, не знаю, что делать!

— О чем тут думать?

— Сейчас любая женщина, если только она не умалишенная и не калека, кажется тебе очаровательным существом. Но завтра… — она пожала плечами. — Я выйду здесь. Вокзал отсюда всего в двух кварталах.

Не отвечая на ее просьбу, он отпустил тормозную педаль.