Следующие слова были произнесены без какого-либо изменения интонации. Что сделало их только более весомыми.

— …с лучшей армией в распоряжении династии малва. В целости и под вашим командованием.

Казалось, глаза Дамодары слегка расширились. Затем он опустил веки.

— Нарсес поднял важный вопрос, Шанга, — тихо сказал он после минутного размышления. — Я думаю, мы должны очень внимательно его рассмотреть.

Его глаза открылись. Господин выпрямился на стуле и отдал приказы.

— Пусть люди разбивают лагерь, Рана Шанга. На ближайшем берегу Тигра. Не постоянный, но и не походный. Мы можем простоять здесь несколько недель. И начинай приготовления к возможному маршу назад через плато.

Он снова прикрыл глаза.

— То, что говорит Нарсес, — правда. Кто знает, что принесет будущее? На самом деле мы можем потребоваться в Индии, и быстро.

Шанга колебался, возможно, секунду или две. Затем легко пожал плечами, встал и вышел из шатра.

Когда он ушел, Дамодара открыл глаза и посмотрел на Нарсеса. Это был взгляд Будды.

— Я думал о том, что мне сказал Велисарий, — спокойно произнес он. — Когда он поклялся: то, что он хочет обсудить с тобой с глазу на глаз, не принесет мне зла. Мне. Когда я вспоминаю это, то понимаю: это было очень тщательно сформулированное предложение. Ты согласен?

Нарсес тут же кивнул. Его лицо было таким же спокойным и лишенным выражения, как и у Дамодары.

— О, да, господин. Знаете ли, такова природа клятв. Они всегда очень специфичны.

Дамодара молча смотрел на него. Все еще как Будда.

— Да, это так, — пробормотал он. — Интересное наблюдение. — Он отвернулся и уставился в никуда. Его глаза казались лишенными выражения.

— В настоящий момент мы не будем ничего предпринимать, — тихо и задумчиво произнес он. — Я принимаю твой совет, Нарсес. Ничего в настоящий момент. Независимо от того, что принесет будущее, лучшая армия малва должна быть готова для… того, что потребуется.

— Ничего, — согласился Нарсес. — В настоящий момент.

— Да. Это практический курс. А я — практичный человек.

Осень 532 года н.э.

Велисарий выглянул между щитов, которые держали Анастасий и Григорий, прикрывая его. Они скорчились под бойницами, прячась от туч летящих стрел. Велисарий настоял, чтобы лично наблюдать за осадой. Это означало высовывать голову, несмотря на единодушное неодобрение его офицеров.

— Ты был прав, Григорий, — пробормотал он. — Они приготовят осадные орудия к завтрашнему вечеру. Но не раньше. И им придется работать всю ночь. Если они попытаются стрелять сейчас, до того, как установили каменные платформы, отдача, вероятно, разобьет орудия.

Григорий воздержался от каких-либо комментариев. Маврикий на его месте уже бы выдавал саркастические замечания. «Как я тебе и говорил» было бы подано вместе с «Что? Я ослеп?» и «Главнокомандующий должен рисковать головой, чтобы изображать из себя разведчика?».

Но у Маврикия сложились уникальные отношения с Велисарием. Григорий не считал себя вправе укорять полководца. Даже если чертов дурак на самом деле настаивает на том, чтобы бессмысленно рисковать.

Велисарий нырнул под крепостной вал. Григорий и Анастасий опустили щиты и вздохнули с облегчением.

— Можно сделать вылазку, — сказал Григорий. — Попытаться повредить орудия. Вероятно, мы не сможем подобраться достаточно близко, но, не исключено, удастся выстрелить в несущие устройства.