Вот, снова подъехал, заговорил. Саида отвечала, а Лешка вслушивался в непонятные слова, для себя отметив что-то не совсем обычное в этой недолгой беседе: вроде бы как Федор что-то приказывал, а Саида оправдывалась.

— Шайтан, — когда купец отъехал, выругалась девушка и, тут же повернувшись к Лешке, поинтересовалась его родителями.

— Да умерли они давно уже, — негромко отозвался тот. — Говорил же — детдомовский я, сирота.

— Якши! — улыбнулась вдруг Саида. И Лешке почему-то очень не понравилась ее улыбка, уж больно хищной она была.

— Ты из-под Мценска, сирота… А чем занимался?

Ого! Девчонку явно потянуло на беседу. Ну и славно, все лучше, чем молча сидеть, кто знает, сколько там еще ехать?

— В университете учился, — усмехнулся Лешка. — Социальные науки изучал. А летом трактористом подрабатывал

Саида скривилась:

— Ты литовскими словами не говори, Алексий, все одно я их не понимаю: Говори по-русски.

— А я по-каковски?! По-английски, что ли?

— Так чем ты занимался?

— Сельским хозяйством! — не выдержав, Лешка повысил голос, заколебала уже эта Саида своей тупостью. — Это, надеюсь, понятно? Озимые, яровые, посевная…

— Озимые? Посевная? Понятно, — несколько разочарованно, как показалось юноше, произнесла собеседница. — Так ты крестьянин.

— Сама ты крестьянка, — разозлился Лешка. — Говорят тебе — тракторист.

— Что ж, крестьянин так крестьянин, — задумчиво протянула девушка. — Такие тоже нужны. Плохо только — уж больно ты тощий.

— Это почему ж плохо?

Саида не успела ответить — впереди показалось море! Синее, блестящее от солнца, бескрайнее!

— О нет, это не море, — девушка безжалостно оборвала Лешкину радость. — Лиман.

— Ну, все равно… Вода!

— Да, — согласилась Саида. — Вода — это славно.

На самом берегу лимана виднелись белые домики, окруженные садами, какое-то приземистое здание с длинным забором и высокая башня, похожая на пожарную каланчу. Напротив домиков, меж перевернутыми кверху килем лодками сушились рыбачьи сети.

Лешка закрутил головой, стараясь углядеть хоть кого-нибудь, однако деревня выглядела безлюдной, может быть, потому что — август, страда?

— Все работают, — пояснила Саида. — Сейчас завернем на постоялый двор.

— Слушай, — внезапно осенило Лешку. — А телефон там имеется? Ну, почта?

— Все есть, — заверила девушка и, спрыгнув с телеги, потянула парня за руку. — Идем!

— Куда? На почту?

— Ну да! Скорей же, мы здесь не можем долго стоять — надо нагнать большой караван.

— Что ж…

Вслед за девчонкой Лешка побежал к призывно распахнувшимся в высоком глухом заборе воротам. За ними, на конях, скакали Федор и двое его парней — Мишка с Терентием. Ворот они достигли одновременно. Вышедший со двора дед — седобородый, в татарской одежке, — прижав руку к сердцу, поклонился гостям и вежливо пригласил внутрь.

— Уважаемый, — попросил Лешка. — Можно от вас позвонить?

Старик лишь поклонился, и за него ответила Саида — мол, можно, идем, покажу.

Юноша пожал плечами: ну, идем так идем.

Саида провела его через дом во внутренний дворик, окруженный резной галереей и, кивнув на небольшой пруд, предложила выкупаться.

— Но я не хочу купаться, — удивленно запротестовал Лешка. — Мне бы на почту…

Он и сам не знал — зачем ему вдруг так понадобилась почта.