– Нет, – ответил Таер. – Я больше не солдат. Я фермер. – Он поколебался и посмотрел на Сэру. – А может, я отправлюсь путешествовать с моей женой Странницей.

Он хотел, чтобы это прозвучало небрежно, но жена слишком хорошо его знала.

Она замерла и отложила еду.

– Так вот что тебя тревожит? – горячо спросила она. – Говорю тебе, ничего подобного не будет. Я достаточно платила за грехи давно умерших людей, – она посмотрела на Хенну, – или за большинство умерших. И не хочу снова становиться бездомной. Если хочешь побродить, отправляйся. Я буду держать на окне зажженную свечу, чтобы ты смог найти дорогу домой, когда тебе надоест этот вздор.

Таер почувствовал, как правда ее слов снимает с его плеч огромную тяжесть, и улыбнулся.

– Думаю, Форан, – сказал он, – мы увидимся с тобой в Редерне.

Этой ночью в храме Хенны Бард пел о героических деяниях и об утраченной любви и оплакивал умерших. Иногда он пел один, иногда его дети, которые не были Бардами, но выросли в Редерне и обладали чистыми сильными голосами, подпевали ему. И когда взошло солнце, мертвые ушли из города.

Путники еще немного задержались, исследуя город, но когда первые признаки осени стали чувствоваться в воздухе, оставили старый город и закрыли его ворота, надеясь, что они сохранять его тайны еще одно‑два столетия.

Таераган из Редерна повел свою семью домой.