– Мы знаем все, что вы собираетесь нам сказать, – спокойно перебил его Тайгер. – Давайте поговорим лучше о деле. Попробуйте поторговаться за свою жизнь, Буден. Может, что-то у вас и выйдет. В противном случае вы станете трупом еще до того, как мы приедем в Париж.

* * *

Через два дня после похищения Будена они убили парижского миллиардера Жордена. Он был клоном и богатейшим человеком Франции. Наследников у Жордена не оказалось.

– Этого и следовало ожидать, – произнес Ицу, откладывая газету в сторону. Он сложил ее пополам, и вдруг его взгляд упал на последнюю страницу. – Смотри, – произнес он. – Служба Безопасности решила отправить в Лхасу группу для расследования убийства Таши-ламы. Не поздновато ли? Столько времени прошло, и они вдруг спохватились. Тебе это ни о чем не говорит?

Тайгер с Ицу некоторое время смотрели в глаза друг другу. Затем Тайгер произнес:

– Похоже, готовится очередное убийство.

– Именно, – согласился Ицу. – Клоны решили убрать далай-ламу. А значит, гидра многоголова, и кроме Будена в СБ есть кто-то еще, хорошо засекреченный. И этот кто-то всполошился. Он понимает, что некая сила производит чистку в рядах СБ, и, возможно, он следующий на очереди. И потому торопится нанести ответный удар.

– Это, скорей, жест отчаяния.

– Похоже, что так. Нас ему не достать, а далай-лама на виду. – Ицу посмотрел на часы. – Скоро придет Анри. Подождем.

Прежде чем войти в дом, Левье позвонил по домофону с улицы.

– Открывайте, я иду, – произнес он в трубку.

– Анри, вы читали сегодняшние газеты, – спросил Ицу, когда Левье появился в квартире.

– Читал, а что?

– А на это вы обратили внимание, – Ицу показал Левье статью.

– Да, а в чем дело?

– Вы не знаете, с чего вдруг Служба Безопасности решила расследовать убийство Таши-ламы? И кто инициатор этого?

Левье пожал плечами:

– Я не могу знать всего, что происходит в нашей конторе.

– Мы уверены, что это будет не расследование, а убийство. Клоны собираются убить далай-ламу, – сказал Ицу. – Он последний оплот Традиции и духа в человеческом образе. Есть адепты – бойцы такие, как мы с Ицу, а есть хранители, маяки. Далай-лама, как факел. Если он погаснет, наступит мрак. Больше никого нет. Он последний из святых. Вокруг пустыня. Я ездил на Восток и в Азию и не встретил там настоящих подвижников духа. Я видел лишь кучки отщепенцев, которые были увлечены ритуалами. По сути, бессмыслицей: обряды, молитвы, сборища и самобичевание – ничего не стоят, если нет внутренней работы духа.

Речь Ицу не произвела на Левье впечатления.

Ицу внимательно посмотрел ему в глаза и неожиданно спросил:

– Ты веришь в Бога, Анри?

Левье усмехнулся:

– Вы же знаете, что нет.

– А вот Буден верит, точней, он знает, что Бог есть. И если бы Бог ему позволил, он бросил бы все и шел с его именем на устах. Но беда в том, что Буден не нужен Богу. А вы, Анри, нужны, но вы отвернулись от него. И это не только ваша вина. Во всем Сан-Франциско осталась одна действующая церковь – англиканская. Ее посещает горстка чудаков. В других городах дело с Богом обстоит еще хуже. Скажите, в Париже есть остатки каких-нибудь конфессий?

Левье наморщил лоб:

– Вряд ли. Христианские были упразднены сорок лет назад. Мусулманские немного позже. Кажется, после этого в арабском квартале еще действовала одна мечеть. Туристы ходили смотреть на нее, как на диковинку.

Ицу покачал головой:

– Вот видите, – и внезапно добавил: – Похоже, Буден не все нам рассказал.