– Очень разумно, – пробормотала Эмма, и уголки ее губ дрогнули от еле сдерживаемого смеха.

Да, Дэзи действительно единственный дипломат во всей семье; с другой стороны, она знала, что ее сыновья не испытали бы особого восторга, окажись они за столом рядом с матерью. Эмма до сих пор не могла прийти в себя от удивления, что они вообще снизошли до появления здесь. Вот присутствие Элизабет ее не удивляло. Ничего странного, что ее дочь хотела снова навести мосты – ведь она никогда не ставила крест на своем главном шансе. Без всякого сомнения, она считала, будто сможет вновь втереться в доверие к матери – не исключено, рассчитывая выудить из нее еще денег. К тому же Элизабет могла захотеть повидаться с детьми, а заодно и похвастаться новым другом. Что же касается Эдвины, то она рассчитывала снискать расположение Энтони, который, отклони она приглашение, не одобрил бы поступка матери.

Размеренным шагом они с Блэки пересекли зал, направляясь к главному столу. С обеих сторон к нему примыкало еще два. Столы полукругом охватывали маленькую, блестящую паркетом танцевальную площадку прямоугольной формы, на противоположной стороне которой оркестр уже играл популярную мелодию.

Внимательные глаза Эммы не пропустили ни одной мелочи. В мерцающем свете свечей, украшавших все пять круглых столов, зал напоминал очаровательный летний сад. Все помещение утопало в цветах, и каждый стол тоже украшали небольшие живописные букеты. На перламутровых скатертях ярко сверкал хрусталь, серебро и тончайший фарфор.

Остановившись напротив отведенных им мест, Эмма повернулась к Блэки и кивнула с довольной улыбкой.

– Как красиво Дэзи все устроила… Здесь такая праздничная атмосфера.

– Да, она все жилы вытянула из организатора банкета и лично проследила за всем. – Он подвинул ей стул, но сам остался стоять. Усевшись, Эмма оглядела карточки по обеим сторонам от своего прибора.

– Я вижу, ты мой сосед справа, – сказала она. – Генри – слева, а кто еще будет сидеть с нами?

– Шарлотта и Натали, разумеется, Лен, Моника Харвей и подружка Генри, Дженнифер. А еще Марк и Ронни Каллински с женами – итого двенадцать человек.

– О, Каллински – как хорошо! Я не могла сегодня не думать о Дэвиде. Как я хотела бы, чтобы он сейчас был с нами. Хотя Ронни и не так похож на Дэвида, как Марк, но очень напоминает мне своего отца. У него те же повадки. Ты согласен?

– Конечно, дорогая. А вот и Рэндольф с матерью и теткой.

Эмма слегка повернула голову, чтобы поприветствовать Шарлотту и Натали. С присущим ему шармом и старомодной галантностью Блэки проводил невесток Эммы на их места.

Рэндольф, шумный и добродушный, как всегда, крепко сжал плечо Эммы и прогрохотал:

– Я сижу за одним столиком с Брайаном. Но я еще вернусь, тетя Эмма. – Он подмигнул. – Я намерен ангажировать вас по крайней мере на один танец.

– Только фокстрот, Рэндольф, ничего более энергичного, – со смехом ответила Эмма.

Его мать склонилась к Эмме.

– Моему внуку безумно повезло с Эмили, – призналась она. – Я в восторге от их помолвки.

– И я тоже, Шарлотта, и ты сделала очень красивый жест, подарив Эмили свое жемчужное ожерелье. Я помню, как Уинстон подарил его тебе.

Шарлотта расцвела.

– Да, когда мы с ним обручились в 1919 году. Что же касается свадьбы – надеюсь, они поженятся в Йоркшире. Элизабет уже разговаривала со мной – похоже, она хочет, чтобы свадьбу сыграли в Лондоне.

– В самом деле? – сухо отозвалась Эмма. – Я бы на твоем месте не беспокоилась. Элизабет вечно забивает себе голову всякими гениальными идеями, и обычно они лопаются, как мыльные пузыри.