Он был ошеломлен.

– Брось свой любительский психоанализ, Джессика, мы с тобой по-разному смотрим на вещи.

– Вильям обошелся со мной отвратительно, но, если я встречу настоящего человека, – о, хоть бы он убрал этот железный щит! – я готова начать все сначала.

– Но я – не тот человек.

Кольт говорил так спокойно, что это обмануло ее, и она дала ему приблизиться. В следующее мгновение он прижимал ее к груди и осыпал поцелуями.

Он снял пиджак, как только вошел в дом, и теперь сквозь рубашку она ощущала, как сердце стучит у него в груди, ее сводил с ума запах мускулистого тела. Он ее не любит, но это больше не имело значения.

Кольт опустил ее на мягкий ковер, и желание волной прошлось по всему ее телу. Через какое-то мгновение она открыла глаза, почувствовав, что он ее больше не ласкает.

– Ты права, Джессика. – Кольт не спеша поднялся и посмотрел на нее сверху вниз с загадочным видом. – Здесь нет ошибки, в глубине души ты это понимаешь, но я буду терпелив, пока ты сама не признаешь этого. Не хочу, чтобы ты притворялась, будто я взял тебя против воли. Я овладею тобой, когда ты сама меня об этом попросишь.

Он остановился?! Она заметила расстегнутое платье и с пылающими щеками стала торопливо поправлять одежду. Как он мог? Он показал ей, что может завладеть ею в любую минуту, когда захочет. Невозможно поверить!

– Я не хочу тебя видеть, – ровным тоном сказала Джессика, встала и посмотрела ему в лицо. Оно было холодно и непроницаемо.

– Ребячество. – Больше не было пылкого любовника – перед ней стоял тиран, миллионер, полновластный хозяин своей маленькой империи.

– Нет, это правда. – Надо было с достоинством закончить этот страшный вечер. – Ты поставил точку, оставайся с этим.

– Что значит «точку»? – прошипел он.

– Сам сообразишь. – Спорить она была не в состоянии. Сначала Вильям, теперь он. Чем она провинилась, что мужчины топчут ее чувства? Других женщин любят, лелеют. А ее?

Что бы Кольт ни говорил о любви, он знает, что такое любовь. Он превратился в камень, только когда потерял невесту.

– Джессика…

– Я хочу домой. – Это было как плач ребенка.

Он понял, что она на пределе, и коротко кивнул.

– Как хочешь.

– Спасибо.

Дорога домой прошла как в страшном сне; осознание того, что она видит его в последний раз, не помогало. Она не поднимала глаз, и платье теперь выглядело как насмешка над ней. Она купила его сегодня днем. Неужели сегодня? Надеялась, что завоюет место в его сердце. Дура, дура, дура! Джессика до крови прикусила губу.

– Я провожу тебя до двери.

– Не беспокойся. И запомни, что я сказала: я больше не желаю тебя видеть, Кольт.

– Можно подумать, ты боишься поставить точку, Джессика!

Насмешливый тон Кольта переполнил чашу ее терпения. Она уже вылезла из машины, но тут же резко повернула к нему побледневшее лицо.

– Я не такая, как ты, я из плоти и крови, и хотя временами это тяжело, я не хотела бы стать таким куском льда, как ты! Ты призывал меня снова начать жить, тогда, в саду у, Гарри, не заточать себя в башню. Но это не я, а ты отгородился от реального мира, Кольт…

– У тебя истерика, – холодно прервал он, но она видела, что стрела попала в цель.

– Может быть, и истерика, но я же человек. Со всеми качествами, которые ты презираешь, с желанием любить и быть любимой.