– Сделаем эту штуку к завтрашнему вечеру. С вас сто бублей, – заключил гном.

– Но у нас столько нет! – возмутился Нил Прыгскокк, а Тили-Тили нахмурился и сердито зашипел.

– Это не мои проблемы, – в недрах бороды наметилась злорадная усмешка.

– А, ты типа просто боишься браться, – сказал Рыггантропов. – Слишком сложно для тебя. Привык делать всякие подковы и ножи.

– Точно, – подхватил Арс, – это тебе не пару этих… гвоздей вкрутить или шурупов забить, тут работать придется… Ладно, мы пойдем к другому мастеру, который на самом деле умеет…

В груди каждого гнома довольно плохо, но уживаются два чувства – дикая, атавистическая жадность, сохранившаяся с тех пор, когда маленькие бородачи обитали в пещерах и думать не думали о каком-то там разуме, а также чувство профессиональной гордости.

Хозяин мастерской яростно засипел, раздулся, борода его стала дыбом, а руки потянулись к топору.

Арс на всякий случай отступил, а Тили-Тили раскинул руки и низко присел, словно опустился на невидимый горшок.

– Чего это он? – удивился Прыгскокк.

– Боевая стойка, типа, – пояснил Рыггантропов, видевший йоду в условиях боевых действий.

– Шх-х-х… хр-р-р… ух-х-х… – звукам, издаваемым хозяином мастерской, позавидовал бы любой паровоз.

– Интересно, он лопнет или нет? – вполголоса поинтересовался Арс.

– С-с-сколько у вас есть?

Жадность на этот раз потерпела поражение, но можно было не сомневаться, что она отыграется на следующем клиенте (или на дюжине-другой клиентов).

Студенты провели ревизию собственных карманов и наскребли два десятка круглых монеток с дыркой посредине, несколько мятых бумажек и бронзовый, древнего вида ключ.

Обнаруживший ключ Рыггантропов уставился на него с удивлением.

– Вот, – сказал Топыряк, протягивая деньги гному.

– Двадцать? – возмутился тот. – Это… это… Ладно, вы еще осмотрите наш подвал. Там какая-то пакость завелась. Стамеска, проводи!

Из-за двери, откуда доносился стук молотов и какой-то скрежет, выскочил малорослый гном.

– Чиво? – спросил он. – Маги? Хорошо. Прошу за мной.

По узкой лестнице они спустились к похожей на крепостные ворота двери, около которой стояло ведро с факелами. Стамеска поджег один из них и отцепил от пояса связку ключей.

Мягко клацнул хорошо смазанный замок.

Первым в подвал вошел Рыггантропов, за время обучения успевший заработать репутацию даже среди демонов.

– Никого, типа, – сказал он несколько разочарованно.

Апполинарий Матвеевич убрался из подвала пять минут назад.

Специфика работы в страже такова, что любой человек, охраняющий закон, становится раздражительным, как страдающий мигренями дракон. Но есть люди, просто созданные для этой работы – нервные и вспыльчивые с самого рождения, способные даже объяснение в любви превратить в скандал.

Игг Мухомор, Магучий Единственный Ночальник Торопливых, относился как раз к таким.

От его пронзительного голоса закладывало уши даже у глухих, а нервные стражники пытались покончить жизнь самоубийством прямо в провонявшем брагой кабинете командира городской стражи.

Откуда брался запах – оставалось загадкой: Игг Мухомор не пил и взяток хмельным не брал.

Сейчас перед столом МЕНТа, массивным сооружением, ради которого погибло не одно дерево, навытяжку стояли сержанты Дука Калис и Васис Ргов, а также лейтенант Лахов.

– Так, – сказал Игг Мухомор неожиданно мягко, и приготовившийся к звуковому удару Лахов озадаченно мигнул, – где это вы находились сегодня утром?

– Патрулировали, – ответил лейтенант.